Суета вокруг кота

— Пришли! — внезапно сообщил командир, останавливаясь перед ничем не примечательной железной дверью. — Девочка у нас пойдет сюда, — он удержал меня за руку, — а мальчик у нас пока в карцере отдохнет.

После того как Кирилла унесли дальше по коридору, дверь распахнулась и меня втолкнули в какое-то помещение, то ли специально, то ли непреднамеренно забыв забрать рюкзак с Маврикием. Я нерешительно топталась на пороге, но тут дверь захлопнулась — сильно наподдав мне чуть пониже спины и вынудив сделать несколько шагов внутрь совершенно темной комнаты.

Свет вспыхнул внезапно, заставив меня зажмуриться от неожиданности. Будучи совершенно сбитой с толку, я неосторожно уронила на пол рюкзак с котом и кулаками потерла заслезившиеся глаза. Сумка звучно шлепнулась на каменные плиты, из нее раздалось невнятное ругательство.

— Извини! — смущенно пробормотала я, проморгавшись и удивленно озираясь по сторонам. — Однако…

А удивляться тут и правда нашлось чему, ибо за непритязательной серой дверью скрывалась шикарно обставленная комната с резной мебелью из натурального дерева. Стены комнаты были обшиты белым шелком, декорированным замысловато переплетающимися серебристыми шнурами. В центре помещения возвышался изящный столик с ужином, сервированным на две персоны. Мое внимание сразу же привлекли хрустальная и серебряная посуда, графинчик с рубиново-красным вином, бокалы на высоких ножках и блюдо с фруктами. В комплект к столу имелись два стула с обитыми парчой сиденьями. Рядом, на низкой этажерочке, тускло поблескивал комплект то ли врачебных, то ли слесарных инструментов, аккуратно разложенных на замшевом лоскуте. В углу комнаты разместились не менее изысканный диванчик и пузатый комод, служивший подставкой для незнакомого мне прибора. Окон в комнате не было.

Ведомая любопытством и острым чувством голода, я сделала несколько шагов вперед, к столу. В этот момент прибор на комоде тихонько щелкнул и ожил — засиял разноцветными огоньками, светящиеся полоски побежали по его лицевой панели, и помещение наполнилось прекрасной музыкой. А еще несколько мгновений спустя в мелодию вплелся печальный женский голос:

Пока не порвана последняя струна,
Пока не вынудили нас хитрить и врать,
Готова горести я испивать до дна,
Любовь — дарить, а состраданье — брать.

Пока дороги сквозь года еще ведут,

Судьбе назло — я им не изменю,
Спешу туда, где нас совсем не ждут,
О чем мечтают — песни не пою.

По воле рока сложатся стихи,

О том, как трудно счастье заслужить,
Про наши неслучайные грехи,
Что неслучайно нам потом мешают жить.

Не ждите от меня красивых строк,

Я нынче серенады не пою,
А лишь о том, как судеб жребий строг,
О воинах — не выживших в бою.

На все вопросы подарив ответ,

За шаг до смерти выбор нам дает,
Сплетая воедино «да» и «нет»,
Нас песня за собою в жизнь ведет…

— Понравилось? — неожиданно спросил кто-то, выводя меня из задумчивости.

Судя по направлению звуков, говорящий находился где-то позади, появился в комнате неслышно и незаметно и поэтому до сего момента успешно выпадал из моего поля зрения. Зато он с толком использовал представившуюся возможность немного понаблюдать за мною исподтишка, а значит, был прагматичен и не глуп. Только теперь я заметила, что песня закончилась уже давным-давно и в комнате воцарилась прежняя тишина. Просто эта баллада настолько идеально сочеталась с моими нынешними чувствами и переживаниями, что я невольно поддалась ее сказочному очарованию, абстрагировавшись от суровой действительности.

— А я и не сомневался, что тебе понравится эта баллада! — между тем продолжил самоуверенный голос у меня за спиной. — Признаться, я и сам к ней неравнодушен. К тому же в старинных книгах часто упоминается о том, как высоко вы, сиды, цените все красивое — музыку, природу, песни… Вот поэтому я и решил обставить нашу первую встречу так романтично, почти как первое свидание! — Незнакомец позволил себе ироничный смешок. — Так что уж ты, лапуля, не разочаровывай дяденьку, выкажи себя умной девочкой, отплати мне добром за добро… И знай, если не согласишься по-хорошему, я все равно найду способ получить желаемое… — Интонации говорящего приобрели угрожающую окраску, я не выдержала и обернулась.