Суфии: Восхождение к истине

Началось сражение. На доске происходили столкновения и коварные обходы. Хитрые замыслы оказывались неудачными, и оба короля снова и снова вели в бой свои войска.

И эта битва мало чем отличалась от сражений, которые вели земные короли. В этих сражениях тоже были столкновения и обходы, засады и попытки клином разделить вражеские войска.

И все участники этих битв покинули наш бренный мир. Все пропало неизвестно куда — и мысли, и дела мудрых стратегов, и подвиги храбрых воинов. Когда кончаются шахматные бои, все фигуры одним махом сбрасываются в мешок, где пешки лежат поверх королей. В жизни происходит то же самое.

Заблуждения шейха Мансура

Шейх Мансур часто любил повторять слова: «Я есмь Истина Божья». Многие правоверные упрекали его в гордыне и утверждали, что слова эти не могут быть угодны Господу, и советовали ему избавиться от этих притязаний на божественное всезнание, которое может грозить ему смертью. Но шейх упорствовал в своих заблуждениях.

И вот однажды ему приснилось, что он увидел Пророка Мухаммада, погнавшего своего коня к обители Бога в поднебесье и представшего перед Господом.

— Что ты хочешь, достойный, ответь мне, — сказал Господь.

В ответ Пророк испросил прошения себе и всем заблудшим за их прегрешения и сказал:

— Ты всесилен, милость Твоя бескрайня и промысел Твой благ, внемли же моей дерзкой просьбе и снизойди к грехам человеческим Своим всепрощением.

Все это шейх Мансур наблюдал и слышал во сне, но мозг его бодрствовал, и он подумал:

«Почему же Пророк говорил перед Создателем только о людских грехах?»

Эта мысль и этот вопрос преследовали шейха Мансура неотступно, и вдруг в этом же сне-видении его взорам предстал сам Пророк и развеял его сомнения такими словами:

— Крепко же увяз ты в своей гордыне, шейх Мансур. И в словах «Я есмь Истина», по-видимому, предел всех твоих знаний. И тебе невдомек, что на тех горних высотах, где я недавно был, вознесенный полетом, таких понятий, как «я» и «ты», вовсе не существует, и слова эти в речи там просто отсутствуют. Там есть лишь слово «Он»: Он — ниспосылающий и Он — дарующий. Ты на пороге долины Единения, и одолеешь ее ты только тогда, когда навсегда изгонишь из своей души слово «я», ибо никакой двойственности в Боге быть не может!

Подарок скитальца

Жил когда-то царь царей, над владениями которого всегда стояло солнце. Но главным его богатством был его сын, наделенный невиданной красотой. Царь прятал его от людей — от зла и соблазнов человеческого бытия. Так и вырос царевич, как редкий цветок в цветнике, укрытом от людских глаз. Но пришло время, и царь царей испил до дна чашу своей судьбы, и царевич занял его престол.

Выросший вдали от мира, он не всегда различал добро и зло и часто бывал жесток к своим подданным, а те, пораженные его неземной красотой, стремились и льнули к нему, несмотря на его жестокость.

Сначала он подумал, что те, кто так тянутся к нему, — смутьяны и мятежники, посягающие на его жизнь, но когда он понял, что все эти люди движимы любовью и преклонением перед его красотой, сердце его смягчилось.

Чтобы как-то отвлечь горожан от их забот, он отправил к ним своего гонца с посланием:

«Всем тем, кто сумел показать свою любовь и привязанность ко мне, повелеваю каждому проявить себя в том деле, в коем он искусен. Исполнив же это, пусть умельцы предстанут передо мной каждый с результатом своего труда: те, чья работа придется мне по душе, будут приглашены ко мне на царский пир вместе с самыми преданными мне слугами, а те, чья работа будет плоха и небрежна, будут казнены».

Когда этот указ был прочитан народу, все кинулись исполнять царское поручение. Ученые стали писать новые труды, музыканты сочиняли прекрасные напевы, а поэты — стихи, прославляющие молодого царя; шедевры искусного письма творили переписчики; ювелиры украшали царский пояс, а ткачи готовили златотканную одежду; плотник делал новый царский трон, а лучник стремился так натянуть тетиву, чтобы царские стрелы летели выше и дальше других. И каждый, трудясь, мечтал о том, чтобы его дар понравился царю, и уповал на царскую милость.

И вот царь однажды ночью тайно вышел в город, чтобы самому убедиться в том, как выполняется его указ. И когда увидел все готовившиеся для него подарки, крайне огорчился.

— Но ведь эти редкости есть в моей казне, да и с виду там они получше и числом побольше! — вскричал он.

Но в это время его взгляд упал на бедного, измученного любовью и разлукой скитальца. Несчастный плакал горькими слезами:

— Каждый вложил в свое дело страсть и уменье и утром на царском пиру по праву получит причитающуюся ему милость, — говорил он сквозь слезы. — Ну а я? Весь мой дар — это рыданья и горе. Как я могу тягаться с ними. Даже царского гнева я недостоин, а не только его милости, и, если бы царский меч снес бы мою голову с плеч, я считал бы это для себя самой большой наградой!