Суфии: Восхождение к истине

Юноша преградил ей путь, упав на колени перед нею прямо в дорожную пыль, и воскликнул:

— О мой кумир! О мое счастье! Остановись же! Ты видишь, что я сгораю от страстной любви, сраженный твоей красотой. Только ты можешь меня спасти от гибели своим вниманием и добротой!

Услышав этот крик страсти, девушка засмеялась в ответ и сказала:

— Ты еще не видел моей младшей сестры. Она идет следом, и поверь, что вся моя красота не стоит ее волоска. Что я или даже сотни таких, как я, перед ее прелестью?

Услышав эти слова, юноша, пропустив красавицу вперед, остался на дороге поджидать ее сестру. Ждать ему пришлось долго, и когда он, наконец, понял, что никто больше по этой дороге не пройдет, он догнал ее и снова стал клясться ей в любви и восхищаться ее красотой. И тогда красавица, на этот раз вполне серьезно, сказала ему:

— О жалкий лгун! Твоя страсть и твои страдания — сплошной обман. Если бы в них была правда, то избрав один алтарь, ты бы ему служил, как бы тебя не соблазняли другие. Истинные чувства не ведают двуличия!

Абу Али ибн Сина и сумасшедший

Во времена великого врача Ибн-Сины один почтенный житель Бухары погрузился в такую глубокую меланхолию, что стал слаб рассудком и вообразил себя коровой.

— Смотрите, какой я жирный, — кричал он. — Ни в одной деревне нет таких больших коров, как я! Скорее обезглавьте меня и доставьте мясо повару, и он сделает из меня великолепное мясное блюдо!

И никто его не мог убедить в том, что он не корова, а человек. Более того, вскоре он перешел в хлев, стал мычать день и ночь, приговаривая:

— Смотрите, я худею прямо на глазах. Зарежьте же меня поскорее, пока я не потерял свой вес.

Отчаявшись, его друзья и близкие пошли к Ибн-Сине, и несравненный лекарь просил пересказать больному следующие слова: «Жди завтрашнего дня. К тебе чуть свет придет мясник и зарежет тебя, как положено».

Больной принял эту долгожданную весть с радостью и стал с нетерпением ожидать следующее утро.

Ибн-Сина пришел, как обещал, и сразу спросил у больного:

— Где корова?

— Корова — это я, скорее кончай со мной! — ответил сумасшедший.

Тогда Ибн-Сина связал безумца и стал тут же, изображая мясника, точить нож и ощупывать спину и бока, будто бы изучая, сколько на «корове» жира и мяса, а потом сказал:

— Не хочу сейчас ее резать. Эта корова еще очень тощая. Пусть постоит в хлеву несколько дней, а вы ее кормите как следует. Когда она поправится, я ее с удовольствием прирежу.

Сумасшедший не противился этому решению «мясника» и, когда его развязали и снабдили пищей, стал есть ее, заодно поглощая лекарства. Вскоре он поправился и навсегда забыл, что он был «коровою».

Царь Ануширван и его держава

Как-то царь Ирана Ануширван пожелал узнать, как живет его страна: богата ли она или бедствует. Для этой цели распространил он в своем царстве ложный слух, что он тяжело болен и нуждается в лекарстве, и этим лекарством будто бы являются кирпичи из стен лачуг и развалин.

Все жители страны кинулись искать такие кирпичи для спасения своего царя и вернулись в большой печали: во всей стране не нашлось ни лачуг, ни развалин. Так, без единого кирпича, они, склонив головы, пришли к царскому дворцу, и один из них от имени всех сказал царю:

— Доброта твоя к народу, о государь, была так велика, что мы нигде не нашли развалин. Можно сказать, что во всей стране благоустроенность и порядок настолько совершенны, что в ней нигде нет разрушающейся кирпичной кладки, а исконные жители развалин — совы — у нас не находят себе приюта!

К удивлению собравшихся царь не огорчился, а обрадовался и воскликнул:

— Как хорошо, что Господь был моим наставником во всех моих благих делах, и, служа ему, я сумел избавить от нужды мой народ. А о том, чтобы мне доставили кирпич, я приказал только для того, чтобы узнать истинное положение дел в стране!

Халиф Омар Второй и его казначей

Халиф Омар Второй, как и праведный Омар Первый, вправе жить в бессмертной славе в сердцах потомков. И вот один из рассказов о его достоинствах.

У халифа Омара Второго было много детей, и однажды на какой-то праздник все они собрались вместе во дворце халифа. Но их настроение не было праздничным, и они приступили к отцу с упреками:

— Ты совсем забыл о нас и о наших нуждах и занят только своими государственными делами, — говорили они. — Ты даже не замечаешь, как мы одеты. Мы уже не просим шелк, бархат или парчу, мы просим хоть какую-нибудь приличную одежду.

Слезы детей не очень сильно подействовали на Омара, но он все же решил им помочь и обратился к своему казначею:

— Ты можешь выделить мне на следующий месяц удвоенное содержание и за его счет устроить дела моих детей? А образовавшийся перерасход ты можешь разложить понемногу на последующие месяцы и таким образом вернуть долг в казну

— О великий халиф, — отвечал казначей. — Ты воистину вождь правоверных, но все же кто может поручиться, что ты проживешь еще хотя бы неделю. Как и всякий человек, ты можешь умереть в любой день, а как же в этом случае вернуть твой долг в казну?