Суфлёр

Я включил радио. На «Эхе» события на Украине комментировала Латыпина. Она приводила цифры из ее собственных источников, доказывая, что в Крыму происходит преступление против человечности. Она утверждала, что геноцид устроили русские, голодомор - тоже они. Потом журналистка принялась хвалить шведов, но не за единственную громкую победу над Петром под Нарвой, а за попытку продвинуть русофобскую песню-скетч на «Евровидение» в Москве. Напоследок, она воспела Саакашвилли, продемонстрировав знание английского текста грузинской песенки, сварганенной по схожим причинам. Я выключил радио.

Лавина мыслей обрушилась на голову, когда я подъехал к ее подъезду. Начали грызть сомнения, правильно ли я поступил, что приехал без предупреждения.

Пакет с платьем и букет белых роз, безусловно, неплохой повод для визита. Но здесь речь шла не о провинциальной Олесе из Саратова, стоящей на содержании двух-трех олигархов и собирающейся по вызову за 45 секунд после звонка с сообщением референта, что Олесю хотят видеть. Возможно, лишь с целью эскорта в покерный клуб, а может уже завтра ее заберут в Хорватию или в Рио с перспективой полюбоваться водопадом Игуасу с бразильской стороны. Нет, Инесса была другая. Поэтому я волновался как абитуриент, вынужденный поступать на бесплатный факультет по квоте 700 человек на «ни одного места».

Выше голову! Я же король экспромта… Я подбодрил сам себя и вошел в подъезд, сказав консъержке, что иду к Заречной. Она оказалась моей поклонницей, и подсказала на какой этаж мне стоит подняться.

Инесса жила на последнем этаже семнадцатиэтажного дома. Я нажал на соответствующую кнопку лифта, который благополучно доставил меня до нужного этажа. Я почти обдумал подходящий для незваных гостей текст, мобилизовав всю свою эрудицию. Но перед дверью замялся…

А в это время за дверью Инессе приходилось несладко. Я был не единственным незваным гостем. Уже полчаса ее истязал человек в маске…

Она возвратилась домой, очень уставшая после эфира. Дома ей не суждено было отдохнуть. Там ее поджидал этот тип. Он встретил ее, как только хозяйка отворила дверь и вошла.

Охвативший Инессу ужас чуть не парализовал ее инстинкт самосохранения. И все-таки она попыталась себя защитить. Однако, силы были неравны. «Человек-маска» не церемонился. Он за волосы дотащил обессиленную женщину к раковине. Забив ее дно попавшейся под руку тряпкой, он доверху набрал воды и окунул в раковину голову хозяйки квартиры. Она едва не захлебнулась. «Маска» позволил ей сделать вдох и хладнокровно повторил процедуру. Инесса ударилась виском о край раковины. От боли на мгновение померкло сознание. Из носа хлынула кровь.

Маска, в очередной раз вынув голову женщины из воды, понял, что перестарался. Он привел ее в сознание с помощью нескольких пощечин и зловеще прошипел сквозь маску:

- Где карта памяти и диск?

- Какой диск? – ответ не устроил злоумышленника. Он снова окунул ее голову в воду.

- Где исходник!? – свирепо рычала Маска.

- У меня нет никакого диска! – кричала она, выплевывая воду, в надежде, что ее услышат соседи.

Злодей с каждым разом все дольше оставлял ее без кислорода. Она ослабла настолько, что перестала сопротивляться. В легкие попала вода. Сознание помутилось.

Маска долго бил ее по щекам, даже делал искусственное дыхание. Убийство не входило в его планы. Наконец, она очнулась. Глаза медленно открывались, преодолевая давление света. Ей казалось, что наступает пробуждение после долгой изнурительной анестезии. Настолько долгой, что появилась боль в мышцах, ломило суставы. Неужто и вправду закончится этот сон под наркозом со злокозненными и проказливыми леприконами в остроконечных колпаках. Она открыла глаза. Яркая вспышка света в секунду рассеялась. Перед ней был не сказочный эльф, не ряженый кельт со Дня Святого Патрика. Перед глазами стояла черная маска, и все происходило наяву.

- Где карта!? – барабанило по перепонкам.

Инесса прокричала изо всех сил. Так громко, что у самой заложило уши:

- Помогите!..

Лишь услышав этот обреченный призыв о помощи, я отбросил прочь предрассудки и стеснение. А вместе с ними пакет и цветы. Дернув за ручку двери, я удивился, что она не закрыта на замок.

Маска был слишком занят, чтобы среагировать мгновенно. Однако, и я хоть и отвечал во всех своих блиц-интервью, что мечтаю умереть героем, скорее придерживался завета отца «Лучше пять минут побыть трусом, чем всю жизнь калекой». Это правило не распространялось на ситуации, когда в беду попадали близкие. Сейчас я думал, что ближе Инессы рядом никого нет, поэтому все же ринулся на врага. Но моего промедления оказалось достаточно, чтобы он меня заметил и успел выхватить из кармана пистолет. Наставив на меня его дуло, он предостерег:

- Стоять, муфлон, если жизнь дорога!