Суфражизм в истории и культуре Великобритании

Недееспособность женщины выражалась и в отсутствии права опеки над своими детьми. В случае расставания супругов дети оставались с отцом. Расторжение брака представляло собой длительный и сложный процесс для обоих, но положение мужа было более выгодным. Суд мог дать разрешение только на разъезд супругов, но для развода требовалось принятие специального парламентского акта, что делало его доступным для немногих представителей высшего класса. Инициаторами развода практически всегда выступали мужчины, которым было достаточно предъявить доказательство неверности жены. Причем жена не имела права защищать себя и доказывать ложность обвинений. Фактически замужняя женщина могла рассчитывать только на получение разрешения о раздельном проживании, но и это была долгая и унизительная процедура. Как писала К. Нортон, «если жена требует по суду разрешения на разъезд с мужем на основании жестокого обращения, это должна быть жестокость, „угрожающая жизни или приведшая к членовредительству“, если она однажды простила его оскорбления, она не может позже ссылаться на них» [24]. Судебные разбирательства такого рода были немногочисленными, поскольку могли нанести вред репутации женщины из среднего класса, а для представительниц более низших слоев они были малодоступны. Без решения суда о разъезде закон обязывал женщину вернуться к мужу и возлагал ответственность на родственников, принимающих у себя оставившую семью жену. Известная суфражистка Тереза Биллингтон-Крейг описывала в мемуарах судьбу своей матери, которая, будучи выданной по настоянию родных замуж за нелюбимого человека, пыталась оставить супруга через несколько лет брака и поселиться с четырьмя незамужними тетками по материнской линии. «Но, любя ее и сочувствуя ей в этом несчастье, они отослали ее назад, обливаясь слезами, поскольку были слишком религиозны и слишком законопослушны, чтобы противодействовать давлению семьи и закона» [25].

Однако над обычным правом стояло так называемое право справедливости (Equity). Оно защищало права собственности женщины, отнятые у нее обычным правом. Инициатор одного из законопроектов о собственности замужних женщин Рассел Гурне отмечал в палате общин: «Мы имеем две совершенно разные системы, основанные на противоположных правовых принципах, администрируемые судами равной юрисдикции. В то время как суды обычного права игнорируют все права собственности замужних женщин, они признаются и даже поощряются судами справедливости» [26]. Право справедливости предусматривало защиту собственности наследниц путем заключения брачных контрактов по инициативе любого из ее родственников мужского пола, их подписание одобрялось судами справедливости. Брачные соглашения позволяли выделить часть собственности женщины в особый фонд, управляемый опекунами с учетом ее пожеланий. Вместе с тем такая возможность была доступна только богатым, поскольку практика брачных контрактов не распространялась на наследства менее 200 фунтов. Это означало, что около 800 тыс. женщин, наследующих меньшие суммы, не могли воспользоваться этим правом, не говоря уже о женщинах из рабочих слоев [27]. Фактически брачные договоры защищали в большей степени собственность семьи, из которой происходила женщина, нежели ее личные права. Это выражалось и в том, что данные соглашения не распространялись на ее заработки и не могли расширить ее личные права в браке. В результате, даже в случае заключения брачного договора, жена, хоть и сохраняла некоторые права на собственность, оставалась под полным контролем и опекой мужа.

Вред, наносимый женщинам существующим законодательством, заключался не только в том, что их обделяли правами, – в той же степени они были лишены обязанностей. Женщина не отвечала перед законом за свои поступки, в частности, мужья несли ответственность своим имуществом за долги жен, даже сделанные до брака. Возможно, в ряде случаев это могло дать женщине определенные преимущества, но в целом, с точки зрения закона, замужняя женщина ставилась в один ряд с преступниками, умственно неполноценными и детьми, чья дееспособность была ограничена.

Неудивительно, что к середине XIX в. несовершенство и несправедливость брачного законодательства, делавшего «мужчину ленивым, а женщину безответственной» [28], стали очевидными для широкого круга юристов, политиков и общественных деятелей, особенно представителей радикального крыла либеральной партии. С их точки зрения, полное лишение замужних женщин дееспособности наносило им не только экономический, но и моральный ущерб, так как вело к деградации личности [29]. Поэтому в Англии, как и во многих других европейских странах, общественная кампания за женскую эмансипацию началась с борьбы за женское образование и улучшение правового статуса замужних женщин.