Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Нужно сказать, что при Джонсоне отдельные представители администрации США начали еще с 1964 года выяснять наше отношение к взаимному запрещению системы ПРО. Такой зондаж в неофициальных беседах со мной проводил, в частности, глава американского Агентства по контролю над вооружениями и разоружением Фостер. Последний разговор на эту тему у меня состоялся с ним еще в конце января 1966 года.

Тем временем стало известно, что и в Пентагоне началось такое негласное обсуждение с участием самого министра обороны. Сам Макнамара еще раньше в разговорах со мной в сугубо неофициальной обстановке пару раз затрагивал этот вопрос. Смысл его рассуждений сводился к следующему: сейчас в научных кругах появились заманчивые разработки по созданию систем ПРО. Многие военные „загорелись" этой идеей и подбивают влиятельных конгрессменов поддержать ее. Он изучал эту проблему и убедился в ее нецелесообразности. Система будет очень дорого стоить и в конце концов окажется малоэффективной, так как с ней можно сравнительно легко бороться, просто увеличив число наступательных ракет. Поэтому надо договариваться о взаимном отказе от подобных систем.

Обо всем этом я докладывал в Москву, но она отмалчивалась. В то же время по линии разведслужб посольства стали поступать сведения о начале конкретных разработок в США системы ПРО. Посольство послало в Москву обстоятельное сообщение на эту тему. Одновременно я высказал мнение, что необходимо самим определиться по этому вопросу, иначе мы можем втянуться в новую гонку вооружений, не оценив заранее ее последствий.

Так или иначе в начале 1966 года вопрос о переговорах с США по ПРО стал предметом рассмотрения в руководстве СССР. Единого мнения не было. Косыгин возглавлял тех, кто считал, что и без переговоров ясно, что система ПРО — это чисто оборонительное гуманное дело. Разве можно отказываться от защиты населения от ракет?

Министр обороны Устинов вместе со Смирновым, председателем Военно-промышленной комиссии, также выступал за создание ПРО, доказывая, что первые советские разработки этих систем дали „обнадеживающие результаты" и что американцы „могут нас обогнать", если мы втянемся в предварительные долгие разговоры на эту тему.

Брежнев, неплохо знавший военно-промышленные вопросы, которые он курировал, отметил, что в соображениях Макнамары есть смысл, когда он говорит, что системы ПРО можно просто „пробить" увеличением числа наступательных ракет. Но и отказываться от систем ПРО тоже вроде не получается. В любом случае надо было находить какой-то баланс и более убедительный ответ на „вызов американцев".

Громыко предложил придерживаться пока в диалоге с американцами известной нашей концепции „полного разоружения", хотя и была ясна нереальность такого подхода в тот момент.

На базе всего этого в ходе дальнейшей дискуссии и родилась в целом более здравая идея о совмещении в переговорах с США наступательных и оборонительных вооружений. Но сперва надо было добиться паритета с США в области наступательных вооружений.

18 марта я получил указание сказать Фостеру, что вопрос о достижении взаимопонимания в отношении систем ПРО заслуживает внимания. Эту проблему можно было бы рассмотреть одновременно с вопросом о наступательных средствах доставки ядерного оружия. „Было бы неразумно вести речь об отказе от оборонительных мероприятий в условиях, когда происходит наращивание средств ракетно-ядерного нападения. Поднятый Фостером вопрос о ПРО можно рассмотреть в тесной увязке с вопросом о всеобщем и полном разоружении", — указывалось в присланной мне инструкции.

Фостер справедливо заметил, что договоренность относительно систем ПРО не потребовала бы какого-то специального контроля или инспекции, поскольку размещение связанных с такими системами огромных наземных комплексов невозможно скрыть. Этого нельзя сказать о наступательных ядерных силах. Он дополнительно пояснил, что, по их мнению, договоренность о неразвертывании систем ПРО не должна предусматривать запрета на проведение исследовательских работ, создание прототипов антиракет.

Таким образом, пожалуй, впервые вопрос об отказе от систем ПРО был затронут на официальном уровне. Однако этот вопрос не становился долго предметом переписки на высшем уровне. Лишь в 1967 году проблему ПРО Джонсон и Косыгин обсуждали в Гласборо. Советский премьер не проявлял интереса к этой теме. В долгосрочном плане следует признать, что Москва допустила серьезную и дорогостоящую ошибку, не пойдя в этот момент на договоренность с США о запрещении систем ПРО.

Тем временем администрация наращивала жесткое силовое давление во Вьетнаме, чтобы добиться разгрома основных частей Вьетконга и решительного перелома войны в свою пользу в 1967 году, учитывая президентские выборы 1968 года.

Вместе с тем Джонсон стремился, по возможности, оберегать сферу отношений с СССР от серьезных последствий вьетнамской войны.