Сука

– Чего она улыбается-то? Как в налоговой такую фотографию приняли? И почему удостоверение бессрочное? Она что, герой Афгана, России или инвалид какой?

– Именно инвалид. У нее диабет.

– Час от часу не легче...

– Ты, Оля, не волнуйся даже. Я сейчас тебе все объясню. Думала, честно говоря, что ты сама все знаешь.

– Да ничего я не знаю о ней ровным счетом, – сказала Ольга, смотря договор и накладные. – Господи, на всех бумагах моя подпись, – тревожно заныла она, будто если бы подпись была не ее, то весь инцидент яйца бы выеденного не стоил.

– Да ты послушай меня.

– «Послушай мой рассказ про нашу Родину, про нас», – раздраженно процедила Ольга. – Что ты можешь мне сказать, родная? А вот я могу тебе сказать со всей определенностью, что эту щербатенькую фею я сейчас вижу впервые в жизни. И голову ломаю – откуда на всех документах подпись твоей покорной слуги, то бишь начальницы. То есть далеко не покорной. А возмущенной до глубины самой разъяренной души на свете.

– Но подпись-то ты свою узнаешь?

– Без сомнения.

– Так вот, отпустить ему автошины просил Геннадий Андреевич. Он с ним вместе приезжал, тебя, кажется, не было.

– Ты соображаешь, что говоришь? О ком вообще речь?

– Да имей же терпение! Геннадий Андреевич приезжал с этим мужиком – своим другом. А это удостоверение его жены...

– Чьей? Геннадия Андреевича, что ли? Он ко всему прочему еще и многоженец, вот какие ужасные подробности выясняются. А я-то, балда, сколько лет по нему с ума сходила!

– Что за некрасивая привычка – перебивать!

– Прости. Дальше рассказывай. Какая коллизия вырисовывается! Значит, у друга Геннадия Андреевича удостоверения собственного не было, и он воспользовался удостоверением своей жены. Неизвестно еще, жена ли она ему.

– Да жена. Романов сказал. Просто, понимаешь, поскольку она – диабетик, то она, кажется, даже налогов не платит со своей предпринимательской деятельности. По крайней мере у нее льготы большие.

– Понятно, уклонение от налогов – дело святое. На ентих людях земля русская стоит.

– Не уклонение, а законные основания, поскольку государством предусмотрены. Разные же вещи совсем.

– Ладно, допустим. Дальше как события развивались?

– А дальше все как обычно. Копию удостоверения отксерили, договор заключили, накладные выписали.

– На которых она, тьфу, он, да какая теперь разница, забыла расписаться.

– Да не может быть!

– Смотри сама!

– Царица небесная...

– Это ты царица полей – кукуруза. Шины отпускал Васильков?

– Кроме него, некому.

– Зови.

Появился Васильков с очередным томом Перумова. Ольга всегда очень трепетно относилась к читательским пристрастиям своих коллег. Тихофанатичное помешательство Игоря на фэнтези она не совсем понимала, а разделить не могла по причине своей полной некомпетентности в литературе подобного рода. Каждый раз она обещала Василькову открыть яркую толстую книжку с изображением ведьмаков, мечей, амулетов, орлов и старинных замков да прочитать. Но все никак не хватало на это времени. Когда же оно появлялось, не было желания. В конце концов Игорь, устав от своей надсадной агитации, оставил желание завлечь Ольгу в загадочно-прекрасный мир человеческой фантазии.

– Все читаем? Как там поживает наша изба-читальня, в которой на стеллажах – шины вместо столь любимых тобой Сапковского, Асприна, Перумова? Извини, больше не знаю никого. Мне больше по сердцу нокии и гудиэры.

– Ты чего, двинулась, что ли?

– Да вроде того. Ты вот эти колеса отпускал? – ткнула Ольга ему в лицо накладную.

– Я, больше некому.

– Почему в твоем экземпляре накладной она не расписалась?

– Даже не знаю, как получилось. В одном экземпляре она расписалась точно, сам видел. Сказал ей, чтобы передала его в бухгалтерию. А она, видно, перепутала, другой отдала. Там еще Геннадий Андреевич был, и муж ее.

– Ты не удивился, что резина отпущена на такую сумму?

– Не слишком, потому что Геннадий Андреевич же с ними был.

– Да вашу мать совсем! – заорала Ольга. – Кто такой этот Геннадий Андреевич? Он у нас работает? Он ваш начальник? Учредитель? Кто?

– Но я думал, как всегда...

Ольга орала на Светлану и Игоря от безысходности. На самом деле она прекрасно знала, что давно приучила всех «своих», а Романов частенько поставлял им клиентов, поскольку отлично знал: резина у них была самая дешевая в городе и на ней можно было заработать.

– И еще. Когда ты отпускал товар, подпись моя была на накладной, не помнишь?

– Помню точно – не было.

– Почему отпустил?

– Так Светина подпись была, и опять же – Геннадий Андреевич!

– Чего заладил-то придушенным попкой: «Геннадий Андреевич, Геннадий Андреевич»... Никогда впредь больше ничего никому не давай, если на то нет моего разрешения.

– Понял.

– Прости меня за грубость. Просто ситуация слишком уж запущенная.

Васильков ушел дочитывать историю про войну мага, а они остались со Светой одни.

– Свет, мне в принципе все ясно, но откуда на бумагах моя подпись – без понятия. Когда это было, что меня на месте не было. Я вроде всегда здесь, – засомневалась Ольга.

– Да месяца два с полтиной, кажется. Ай, совсем крыша поехала – вот же дата стоит.