Сука-любовь

— Нет, честно, — сказал он. — Я люблю все, что заставляет чесаться. Такое блаженство… — Эмма повернулась к Вику лицом, оседлав его колени; потом высунула язык, делая вид, что ее сейчас стошнит. Вик лизнул ее, заставив сморщить нос и засмеяться.

— Знаешь, о чем я действительно мечтаю? Об экземе.

— О, я тебя прошу…

— А еще лучше — о псориазе. О псориазе и слуге, который бы чесал меня двадцать четыре часа в сутки. Вот это кайф!

Она помотала головой:

— Не думаю, что буду продолжать тебя любить, если ты будешь выглядеть, как тот парень из «Поющего детектива».

Закатив глаза, Вик в шутку огрызнулся.

— О! Какая ты ограниченная, бездуховная особа!

— Ну, — ответила она мягко, — не думаю, что я одна…

Его внутренний колокольчик тревожно зазвонил при последних словах Эммы, но затем он прочитал в ее глазах такую любовь и нежность, что сразу успокоился. Вик улыбнулся и почувствовал невесомую свободу, отсутствие какого-либо контроля над собой. Он приблизил свои губы к ее уху.

— Сыграй мне что-нибудь еще, — прошептал он.

ДЖО

Мэриэн Фостер подняла шприц на уровень глаз и надавила на поршень: короткая струйка жидкости — до сих пор не получивший названия блокиратор протеина «SD-4» — брызнула с кончика иглы. Несмотря на то что была серьезная причина для такого действия — всегда есть вероятность, что пузырьки воздуха останутся внутри шприца, — Мэриэн чувствовала себя немного шарлатаном каждый раз, когда она его выполняла. Как это походило на то, что делают телевизионные доктора! Инъекция, которую Мэриэн готовилась сделать, не была лечебной. Крыса внутри клетки посмотрела на нее и покрутила носом выжидающе. Это была миролюбивая крыса, гораздо спокойнее той, что была в прошлый раз, которая, ясно осознавая грозившую ей опасность, имела привычку бросаться всеми четырьмя лапами вперед на прутья решетки и повисать на них, широко открывая пасть в полном ненависти оскале.

С другой стороны стекла, служившего одновременно окном и стеной кабинета, Джо наблюдал за этой сценой, чувствуя себя весьма неуютно.

«SD-4» называлась одна из белковых цепочек, через которые ВИЧ легко проникал внутрь клетки, таким образом ее инфицируя. Блокиратор, над которым лаборатория Джо работала последние семь месяцев, разрушал белок и уменьшал вероятность заражения ВИЧ, но наносил колоссальный вред иммунной системе. В глубине души Джо считал, что все попытки найти безопасный блокиратор протеина будут безрезультатными.

Телефон на его рабочем столе зазвонил, и Джо понял, кто ему звонит, по загоревшейся лампочке «Первая линия».

— Привет, Джерри.

— Джо, ты можешь подняться ко мне? Нужно переговорить.

— Сейчас?

Пауза, щелканье языком.

— Если только ты не очень сильно занят…

— Нет. Сейчас не очень.

Закрывая дверь в кабинет, Джо перехватил взгляд Мэриэн, повернувшей голову от клетки; возможно, она просто не ожидала, что он выйдет; но на миг ему показалось, что у нее виноватый и немного смущенный вид, как у ребенка, пойманного на баловстве.

Уровень В, на котором находился кабинет Джерри Блума, предназначался раньше для клинических испытаний, но с девяносто шестого года был переоборудован в административный центр, обеспечивавший связь научно-исследовательской лаборатории с филиалами корпорации «Фрайднер» в Лондоне и Франкфурте.

Непосредственно перед директорским кабинетом, единственным на всем этаже непрозрачным помещением, за столом, который, казалось, только что здесь поставили и который не имел никакого огороженного пространства вокруг, сидела Валери, секретарша Блума, женщина, прошедшая такую заместительную гормональную терапию, что, как подумал Джо, должна была быть на пороге второго полового созревания, на этот раз, вероятно, обезьяньего.

— Доброе утро, мистер Серена, — сказала она — Проходите.

Джо открыл дверь. Джерри говорил по телефону, но сделал ему знак рукой войти.

— Да. Это правильно. Нет. Как хочешь… Да.

Джо сел в черное кожаное кресло напротив стола Джерри. В кабинете Джерри Блума было много черной кожаной мебели. Эта мебель да еще стойкая приверженность к освещению синего цвета придавали комнате забавное сходство с миром людей из области профессионального фигурного катания или немецкой рок-музыки восьмидесятых. Справа из окна во всю стену открывался вид на загородный пейзаж, по которому никто бы не захотел прогуляться. Это была залитая солнечным светом территория с кремниевыми площадками, предназначенная для проведения научных исследований.

— Оʼкей. Оʼкей. До свидания, — Джерри положил трубку. — Извини, Джо. Из офиса во Франкфурте… — Он взмахнул рукой, словно желая что-то объяснить, затем его взгляд остановился на Джо. — Эй! Ты что, похудел?

— Нет, — ответил Джо, вздыхая.

Джерри поднес руку к интеркому на своем столе, палец навис над кнопкой.

— Кофе?

Джо отрицательно помотал головой; он чувствовал, как усталость снова накатывает на него и что он не может позволить себе долго расшаркиваться с Джерри. Молчание заставит того скорей перейти к делу.