Сухэ-Батор

Падал мокрый снег, ветер пронизывал насквозь. В десять часов вечера выслали вперед разведку. Полки двинулись из Алтана на Кяхту и кяхтинский Маймачен. Дорогу занесло снегом. Кони проваливались в сугробы по грудь. Ехали молча. Было запрещено зажигать спички, курить, разговаривать. Тропа вела по долине Хана на перевал Хонгормори. В небольшом сосновом лесу в лощине Джинон сделали короткий привал. А снег все падал и падал, и даль была скрыта в его однообразном мелькании.

Перед рассветом главнокомандующий отдал приказ всем частям армии занять позиции, установив пулеметные точки у Красного монастыря. В это же время произошло столкновение головного отряда с китайским постом. Сухэ-Батор дал команду открыть огонь. Два гамина были убиты, остальные, побросав оружие, побежали в Кяхту. Весть о приближении частей Народной армии вызвала панику в маймаченском гарнизоне. Китайское командование, не придавшее никакого значения ультиматуму Сухэ-Батора, было застигнуто врасплох.

А Сухэ-Батор, ведя за собой головной отряд, не давая противнику опомниться, устремился к центру города. Но с ходу прорваться не удалось. Гамины быстро опомнились. Завязался ожесточенный бой. На улицах рвались гранаты. Пулемет, замаскированный партизанами на берегу реки Басату, открыл огонь. Цель была близка. Наиболее трусливые бежали из города. Китайские командиры, бросив свою армию на произвол судьбы, на автомобилях удирали к русской границе. Сухэ-Батор на полном скаку рубил врагов. Он был упоен боем и не замечал, что первое замешательство в стане противника прошло. Казалось, все идет по намеченному плану: левое крыло Народной армии развернуло наступление с северо-запада, правое крыло вело наступление с юга. Враг был зажат. Головной отряд занимал улицу за улицей. Наиболее жаркая схватка завязалась у городских ворот, где залегли солдаты противника.

Неожиданно на правом фланге показалась конница гаминов. Это было стремительное контр наступление. Над головами всадников блестели тысячи клинков. Заслон из сорока цириков не смог остановить или хотя бы задержать эту живую лавину. Думалось, она сейчас сметет, раздавит горстку партизан. Перед наступлением каждому бойцу было выдано по двести патронов, во время боя роздали еще по пятнадцати патронов. Но теперь патроны кончились. Следовало вывести полки из боя, сохранить их от полного разгрома.

Сухэ-Батор приказал полкам отступить к местечку Сантын-дава.

Главнокомандующий был хмур. Первая атака сорвалась, не принесла победы. В чем же просчет? Может быть, плохо сражались твои бойцы? Нет, они дрались как львы. Они полны решимости и беззаветной преданности общему делу.

«Может быть, ты переоценил свои силы и забыл, что перед маленькой горсткой твоих героев десятитысячная армия врага, вооруженная до зубов? Так ли безупречен твой план наступления?

У тебя всего четыре сотни боеспособных солдат. Из них около пятидесяти человек ты послал в Улан-бургасу, где засели гамины. Отряды по десять-двадцать человек ты разослал в разные стороны. По сути, основных сил осталось очень мало. Где он, мощный кулак, которым можно было бы выбить врага из Кяхты? Ты раздробил силы. Где-то застряла пушка. Вторая пушка, которую обещали прислать, так и не появилась на позициях. Что такое двести, даже триста патронов против пушек и пулеметов врага? Не правы ли Данзан и Богдо, утверждающие, что выбить гаминов невозможно?»

Но что смыслят эти жалкие люди в военном искусстве? Разве Максаржаб и Дамдинсурун с маленьким отрядом не разбили огромный маньчжурский гарнизон в Кобдо? И разве раздетая, голодная армия Советской России чуть ли не голой рукой не раздавила своих бесчисленных врагов?

— Враг решил, что мы разбиты, и даже не преследует нас, — сказал Сухэ-Батор командирам полков. — Но потери наши невелики. Первая атака не удалась. Но значит ли это, что дух наш сломлен? Сегодня мы должны победить. От этого зависят судьбы революции. Будем готовить новое наступление с учетом прежних ошибок. На подготовку дается час. Нельзя давать противнику опомниться.

Закипела работа. Из тыла на конных повозках были доставлены ящики с патронами и гранатами, винтовки, пулеметы. Сухэ-Батор стянул почти все наличные силы, оставив лишь незначительный резерв. Вооружены были все, кто мог держать в руках оружие. Прибыли, наконец, пушки. Одно орудие установили на опушке соснового леса на горном хребте, позиция для другого была оборудована в балке. Между позициями навели телефонную связь. Все дороги из Кяхты находились под перекрестным огнем пулеметов.

На лбу главнокомандующего вздулась жилка: он пристально смотрел на часы. Время истекло. Перед решающим наступлением джанджин решил произвести артиллерийскую подготовку.

— Огонь!