Сухие бессмертники. Боевик

Однажды Надежда Валерьяновна поскреблась в дверь. Не предполагая, что это начало довольно странной многолетней дружбы, Полина учтиво пригласила мышку присесть, стала варить в большом лабораторном стакане кофе. Распечатала пачку печенья.

Пока закипал кофе, Полина узнала, что в канцелярии происходит смена власти. Для начальницы отдела, а тем более для профсоюзной активистки это была очень важная новость. Альбина, прежняя секретарша директора, забеременела. Больше того, решила рожать. Ладно бы от шефа! Так нет! Подгуляла Альбина, стихаря от шефа, с главным механиком. А это уже явный подрыв авторитета руководящего работника культуры.

В итоге, механик уволился по собственному желанию. Муж Альбины, метеоролог, пропадал где-то на Диксоне, шеф предложил изменнице три тысячи отступного, но секретарша Алька стала шантажировать шефа. Её сгоряча уволили. Нахалка обратилась в суд. Но шеф не растерялся, нанял милицейского оперативника, и тот нащелкал пачку фотографий любовных свиданий механика и Альбины. Шеф пригрозил послать мужу Альбины этот компромат на цветной пленка Кодак. Альбина ушла и на ее место заступила нынешняя стерва, секретутка скуластая Марьям, татарка. Восточная фигуристая красавица.

Полина терпеливо слушала донос Надежды Валерьяновны. Она была поглощена своими мыслями. Перемена в канцелярии сулила определенные неудобства. К Марьям еще нужно будет притерпеться. Каравайникова не замечала по наивности своей, что поощряет добровольную наушницу на предательство. А Надежда Валерьяновна вздохнула с облегчением, вот и она пригодилась своей ревностной заступнице.

Пришла с закулисными новостями на кофе Надежда Валерьяновна еще раз и еще раз, и Полина поборола в себе брезгливое отношение к доносчице. Не могла она обидеть бескорыстную мышку, которой более нечем было выказать свою признательность. Постепенно терпимость переросла в дружбу двух одиноких женщин.

А вчера терпение женщин иссякло. Жалость женщин перешла в атаку. В кабинетик Полины, бессмысленно уставившейся в раскрытую рукопись монографии, протиснулись три делегатки от женского общества института. Мелова, Стрелкова Дарья и Пучкова Раиска. Они настроены были решительно. Метафорически выражаясь, – Добро пришло с кулаками, чтобы вернуть коллегу к жизни.

Взглянув в лица посланцев обеспокоенных коллег, Полина сразу сообразила, что ее пришли встряхнуть, "расколоть", пришли заставить принять сочувствие коллег, и не портить своим унылым видом коллективу настроение. Делегатки пришли навязывать свою помощь. Какая помощь! Жить не хочется, а они лезут, лезут!.. Это не сочувствие! Делегатки пришли вывести на чистую воду, разоблачить свою норовистую сотрудницу! О! Эти будут действовать хирургическим путем, они уверены, что вскроют гнойник и вылечат.

Полина вздрогнула. Как они смеют вламываться в ее жизнь в такую позорную минуту!! Ее затылок и спину окатила горячая волна. Страх разоблачения парализовал гортань. Полина хотела выкрикнуть свой протест, но из горла раздалось лишь невнятное шипение. Рука, державшая прилипшую к пальцам шариковую ручку задрожала. Полина сжалась и замкнулась на все сто запоров своей гордости.

Женщины поняли, что сердобольная миссия их провалилась, "Железная Леди" ушла в свою раковину с головой. Но это не обескуражило ученых дам. Дамы пошептались и решили не отступаться от своего намерения добиться от Каравайниковой признания, хотя по-прежнему смутно представляли, в чем именно должна признаться Полина, и какая помощь "Невесте Бога" нужна.

Дамы Муравейника сменили тактику. Они начали разведку издалека. Плаксиво сморщившись, женщины приставали к Полине с расспросами о здоровье. Дарья выпытывала, уж не сглазил ли кто Полину? Какая-нибудь стерва из недоброжелателей, которых у самостоятельного ученого предостаточно. Дамы льстили в три голоса, пытаясь размягчить броню отчуждения, сковавшую вековуху. Предлагали первейшее средство от бабских невзгод: выговориться в бархатную жилетку и хорошенько поплакать. Пучкова Раиска и к своей знакомой ведьме Каравайникову посылала, – купить средство против сглаза. Это были такие легкодоступные средства от стресса. Заикнулись посланницы и о таинстве церковной исповеди. Записали на листке календаря телефон дьякона Евгения, поклонника Мелковой, обещавшего устроить исповедание наилучшим образом.

И Полина едва не потеряла бдительность, едва не проговорилась, настолько три недели душевных страданий истощили ее осторожность. Но бог миловал.

А как просто можно было бы отделаться от навязчивых доброхотов. Соврать, ляпнуть какую-нибудь чушь, первую пришедшую на ум и вся недолга! Ну да, мол, по дороге домой попала в дорожную аварию, отсюда и синяки, и траурный цвет лица, и все остальное. Но и соврать нужно уметь. А мастерицей вранья Полина была никудышней и хорошо, что не забыла об этом. Своей неловкостью она лишь больше взбудоражила бы любопытство баб, очумевших от скуки на работе, ничего не дававшей ни их уму, ни сердцу.