Сухое лечебное голодание — мифы и реальность

История болезни. До 36 лет я был весьма здоров. Все началось с того, что у меня в июле 1972 года заболели колени. Врачи долгое время пользовали меня от менингита, пока, наконец, не поняли, что он здесь ни при чем, и тогда направили на консультацию к ревматологу. Врач-ревматолог, обследовав меня, спросила: „А спина у вас не болит? Ну, скоро заболит…“. „Так какой у меня диагноз?“ „Вас ждет полная неподвижность“, — сказала она и заплакала. Оказалось, у меня спондилоартрит — та самая болезнь, которая приковала к постели, а затем свела в могилу Николая Островского. Только он после первых болей оказался в безнадежном лежачем положении через шесть с половиной лет, а я — всего через четыре месяца.

Медики очень старались мне помочь, однако болезнь не замечала их усилий, мне становилось все хуже и хуже. По сравнению с Островским у меня было большое преимущество: все его образование — один курс техникума, а я ко времени болезни уже пятнадцать лет был изобретателем и десять лет — кандидатом наук. А принципы экспериментальной науки всюду, в том числе и в медицине, одинаковы: меняешь условия эксперимента и получаешь совершенно иные результат. Отложив в сторону литературу по своей специальности, я принялся изучать медицинскую, но скоро понял, что надеяться мне не на что. Один профессор в специализированном медицинском журнале откровенно написал, что медикаментозное лечение при такой болезни, как моя, совершенно бесполезно. Маленький лучик надежды блеснул, когда в мои руки попали очень скудные тогда материалы по лечебному голоданию. Терять было нечего: в худшем случае погибну на несколько месяцев раньше — укорочу свои страдания, в лучшем случае — стану опять полноценным человеком. и я, лежа в больнице, полностью отказался и от лекарств, и от пищи. Только очень много пил воды с настоем шиповника, который мне приносили из дома. Врачи целыми консилиумами уговаривали меня бросить это безобразие. А между тем лечебный эффект был поразительный, граничащий с чудом: уже к концу первых суток лечебного голодания температура стала нормальной, приступы болей становились все короче. На шестые сутки я уже бегал наперегонки с сытыми, а вскоре, когда меня выписали из больницы, кроме того разминался, как в прежние времена, тяжелыми гирями, наслаждаясь своей необычайной бодростью и мышечной радостью.

Тот первый курс лечебного голодания длился 27 суток, и почти все это время, к своему удивлению, я чувствовал огромный прилив энергии. Никто из медиков не верили что я, так сказать, далеко убежал от своей болезни. Мне говорили: „Не вы первый, начнете питание, и она у вас возобновится“. Но этого, к счастью, не произошло. Рецидивы болезни в дальнейшем случались, но я снимал их короткими, по двадцать-сорок часов, курсами лечебного голодания, а сам в это время анализировал, что надо подправить в методике или в образе жизни. Передо мной открылось, что по той же методике можно исцелять многие другие болезни, и когда с кем-то из моих близких или знакомых случалась беда, я, естественно, не мог оставаться безучастным. Как раз в те годы моя мама оказалась между жизнью и смертью: она лежала с инсультом и незаживающими переломами обеих ног. Очень долго, месяца три, мне пришлось уговаривать ее поголодать. Сейчас ей 93-й год, и она благодарна мне, что я добавил ей как минимум четверть века здоровой и активной жизни. Второй случай мне рассказал профессор А.Н. Кокосов, когда я повторно проходил специализацию по РДТ.

В 1961 году жизнь известного физика и журналиста Владимира Лешковцева разделилась как бы на две части. в первой жизни он любил поесть, попить, погулять в компании друзей. Играл в футбол, интересовался литературой, физикой, астрономией — всем, кроме здоровья, а во второй… Впрочем, все по порядку.

Роковая цифра

Володя Лешковцев родился в простой рабочей семье. в 8 лет он лишился отца, который умер в возрасте 37 лет. Совсем маленьким в результате несчастного случая потерял правую руку. Однако это не помешало ему окончить с отличием одну из лучших московских школ на Малой Бронной. Потом он одновременно учился на физическом факультете МГУ и философском факультете ИФЛИ. Кстати, он так и не смог сделать окончательный выбор между естественными и гуманитарными науками и стал физиком-гуманитарием. Пока его бывшие однокашники создавали атомные и водородные бомбы, он создал журнал „Квант“, на котором выросло не одно поколение одаренных ребят.

Увы, жизнь не баловала Владимира Алексеевича. в возрасте 37 лет умирает от рака его красавица-жена. в 37 лет — опять 37 — погибает в автомобильной аварии сын, которого он после смерти жены воспитывал один.