«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг.

К середине 1913 г. позиции премьера серьезно пошатнулись. К этому времени его покровители были уже мертвы, а искать опору в новых кружках и партиях В.Н. Коковцов не желал. Между тем с 1912 г. заметно усилилось влияние князя В.П. Мещерского и «притчей во языцех» являлся Г.Е. Распутин. Главным врагом В.Н. Коковцова был князь В.П. Мещерский, издававший журнал «Гражданин», который читал император. Первое заочное столкновение между ними произошло в 1909 г., когда В.П. Мещерский собирался отметить 50-летие своей публицистической деятельности и обратился к П.А. Столыпину с просьбой выдать ему на празднование юбилея 200 тыс. руб. П.А. Столыпин готов был оказать князю такую услугу, однако В.Н. Коковцов отговорил его, и князь получил лишь негласную пенсию в размере 6 тыс. руб. в год. Тем не менее до весны 1913 г. на страницах «Гражданина» в адрес В.Н. Коковцова часто звучали хвалебные эпитеты, отмечались его «ум и большой служебный опыт», а также блестящее красноречие, позволявшие влиять на Государственную думу. Более того, когда на главу правительства обрушилась критика националистов, В.П. Мещерский занял сторону В.Н. Коковцова.

Однако князь поддерживал только тех, кто был ему полезен и до тех пор, пока считал это выгодным. В правительстве наиболее «полезен» ему был его протеже, министр внутренних дел Н.А. Маклаков. Узнав о намерении Николая II заменить Н.А. Маклаковым уволенного А.А. Макарова, рекомендованного в 1911 г. самим В.Н. Коковцовым, премьер попытался отговорить императора. Когда же он понял, что вопрос о назначении Н.А. Маклакова предрешен, то не придумал ничего лучше, как вызвать будущего министра к себе на дачу и откровенно выразить свое недовольство его близостью к кружку князя Н.А. Мещерского. Со своей стороны, Н.А. Мещерский воспользовался произошедшим в Думе столкновением между премьером и Н.Е. Марковым (одним из лидеров русских националистов). В.Н. Коковцов обвинялся князем и «в потворстве евреям в ущерб государству», в частности, в финансовой поддержке оказавшегося на грани банкротства Л.С. Полякова (еврейского банкира). Оставляли желать лучшего и отношения главы Совета министров с Г.Е. Распутиным. В феврале 1912 г., когда в прессе и в Думе разгорался скандал относительно близости этой фигуры к царской семье, В.Н. Коковцов вызвал его к себе и предложил покинуть Санкт-Петербург. Вскоре во время аудиенции император неожиданно спросил у министра финансов о том, какое мнение сложилось у него о Г.Е. Распутине. В.Н. Коковцов признался, что тот оставил «самое неприятное впечатление», и охарактеризовал его как «типичного представителя сибирского бродяжничества», встречающегося «в пересыльных тюрьмах, на этапах и среди так называемых не помнящих родства». Николай II никак не отреагировал на эту характеристику, однако с тех пор Александра Федоровна при встречах демонстративно перестала замечать главу правительства[21].