Суховей. Воспоминания генетика

Теперь вернемся к началу. Почему так бездушно обходились со мной подавальщицы диетической столовой в Пятигорске? Я была неугодным клиентом. Чаевые — пустяк по сравнению с тем, чего ждет официантка от клиента желанного. Мне уготована роль — демонстрировать контраст. Действия белого халата, ведающего впуском в столовую, носили другой характер. Стратегия халата относилась к той же категории, что и стратегия кассира гостиницы Ташкентского аэропорта и начальника аэропорта в Турочаке. Цель — создать видимость дефицита. Лихачев, Малецкий и я демонстрировали то, чего на самом деле не было, — превышение спроса над предложением. Одесские столы для шахматистов убивали одним ударом двух зайцев: канализовали обслуживание и демонстрировали дефицит.

Никто из персонажей не переступал грани, отделяющей закон от беззакония. Невинность соблюдена, капитал приобретен.

Не жизнь — малина. Ни малейшего стимула выражать недовольство режимом у людей, вовлеченных в сферу информационного рынка, нет и быть не может. Люди эти — не спекулянты, не взяточники, их рынок ничего общего с черным рынком не имеет. Они спят спокойно. То, что их действия отбрасывают тень на жизнь всего общества, — им и померещиться не может.

Рынок натурального обмена информацией — явление не только экономическое, но и морально-этическое. Каждый становится жертвой его разлагающего влияния. Новые экономические отношения, в которые граждане вынуждены вступать, вносят свою долю в деморализацию общества, вместе с лживой пропагандой, вместе с философией, согласно которой цель оправдывает средства, а этика, как и научная истина, носит классовый характер. Свободный рынок информации — маленький добавок к ржавчине, разъедающей души людей Большой зоны, наряду с тайной слежкой, стукачеством, с жестокостью наказаний, со смертной казнью.

Антисервис и антиреклама — на поверхности. Сервис и информация о наличии товара скрыты. Антиреклама — это значит, что на прилавке выставлено нечто такое, на что стыдно смотреть. «Синяя птица» — вы узнаете стиль анекдота, он сочинен не народом. Но и за цыплятами, давшими повод острословию, стоит непомерная очередь. И возглас: «Не становитесь, куры кончаются», — приводит опоздавших в уныние.

Отдаете ли вы себе отчет в том, что значит антисервис?» Нет, не отдаете, если не жили там. Неугодного клиента надо не просто отстранить. Его надо уязвить. Зачем? Чтобы угодный оценил тот сервис, который ему оказан. Чем грубее отказ, полученный неугодным, тем выше цена услуг. — «Вам подавай одну мякоть, а другим — чтобы одни кости достались?» — обучает вас человеколюбию мясник, обвешивая вас на костях.

Подобно гоголевскому Носу, антисервис уходит с того места, где он выполняет свою функцию, и жизнь переполняется взаимными оскорблениями, ссорами, драками, уж вовсе никакой функции не несущими, кроме разрядки, утверждения своего превосходства хоть когда-нибудь, хоть перед кем-нибудь.

А по улицам США гуляет оторвавшийся от своих корыстных корней сервис. Вы ищете дощечку с названием улицы, и тут же раздается привычное: Can I help you? А один пожилой джентльмен сказал, что ему нравится узор моего платья — ландыши. Красная ладошка светофора дала ему возможность спеть немецкую песенку про Maiglöckchen. А в Москве на Земляном валу, в сквере перед домом, где жил Эфроимсон и где я стояла, глядя на его окна, — специально пошла, только чтобы посмотреть, — пожилой человек мутно посмотрел на меня и сказал: — «А пошла-ка ты на…», — точь-в-точь, как сосед-пожарник у меня дома, в коммунальной квартире…

Time pattern, распорядок действий официантки в столовой в Пятигорске, столы для шахматистов в Одессе, инцидент на аэродроме в Турочаке относятся к базису, служат целям повышения реальной заработной платы, а ее надо повышать, иначе не проживешь. Матерщина человека, прервавшего мое благоговейное созерцание в московском сквере, относится к надстройке. Он пел мне свою песню про Maiglöckchen. Не хлебом единым…

Теперь вернемся к размышлениям об экономическом укладе Страны Советов. В утверждении, что уклад этот — государственный капитализм, содержится утверждение, что экономика Страны Советов не социалистическая. Это вредное и опасное заблуждение. Оно зиждется на романтической вере в социализм, в строй, лучше всякого другого соответствующий истинной природе человека. (Замечу в скобках: за исключением коммунизма, до которого первобытные люди доросли в свое время, а советские граждане только дорастают в процессе строительства социализма и выкорчевывания пережитков капитализма в их сознании.)

От многих людей в США я слышу, что вот произойдет в США социалистическая революция и американский социализм будет истинный, а общество будет переустроено на разумных началах.

И я вижу этих людей стоящими в очереди за картошкой на колхозном рынке, где продаются излишки того, что ручным трудом добыто на приусадебных участках. И один смотрит мутными глазами на другого и поет ему песню, на свой манер, как может…