Суховей. Воспоминания генетика

Каралось не противостояние творческой личности официальной идеологии, а отсутствие раболепства перед диктатом свыше.

Любой, кто творил не пресмыкаясь, мог быть объявлен тунеядцем и осужден по соответствующей статье уголовного кодекса.

Рядовым событием того времени был суд над поэтом Бродским, будущим лауреатом Нобелевской премии, тогда уже известным за пределами Союза как переводчик польских, испанских, английских поэтов. Бродский был признан судом тунеядцем и сослан в Архангельскую область на принудительные работы на лесоповале.

Лысенковщина под покровительством Хрущева мужала не по дням, а по часам. Наука изгонялась из медицины, из всех сельскохозяйственных наук и заменялась лысенковским знахарством.

Хрущев, давший своей десталинизацией повод Западу заговорить о детанте, стал помехой детанту, поставил его под угрозу расторжения.

Чтобы спасти детант — верное средство завоевания Кремлевским коммунизмом мирового господства — Кремлю необходимо было снять Хрущева, обуздать лысенковщину, реабилитировать генетику и присвоить степень доктора наук генетикам — светилам науки.

Горбачев пришел к власти, когда детант, протаранивший надежный путь к мировому господству коммунизма, был расторгнут президентом США Картером в знак протеста против ввода войск в Афганистан, а сменивший Картера президент Рейган развеял своей знаменитой стратегией оборонной инициативы (СОИ) созданный Кремлем миф об угрозе атомной войны со стороны Штатов. Ракеты-перехватчики над океаном вражеских носителей ядерных боеголовок, сущность СОИ, свидетельствовали, что Штаты намеревались не нападать, а обороняться.

Чтобы сохранить славу миротворца, лидера борьбы за мир, Советский Союз, и в 1964 году, и в восьмидесятые годы, был вынужден демонстрировать не просто восстановление нарушенной справедливости, а триумф справедливости, ее торжество. В шестидесятые годы справедливость торжествовала, когда генетикам без защиты диссертации, по приказу свыше присваивали степень доктора биологических наук. В восьмидесятые годы триумф справедливости был ознаменован вручением Горбачевым в Кремле орденов генетикам. [Не могу не отметить преимущество акции Горбачева по сравнению с аналогичным демаршем Брежнева. Награждение верховной властью жертв несправедливости со стороны почившего самодержца? это еще куда ни шло, но присвоение жертвам свергнутого властителя ученой степени со стороны пришедшего к власти правителя — фарс исторического ранга].

Акции обоих свежеиспеченных властителей — Брежнева и Горбачева — органически вливались в поток лживой пропаганды, нацеленной на создание пятой колонны в тылу врага, демонстрировали Западу, что страна зрелого социализма — не цитадель чудовищного насилия, а миролюбивое царство свободы и справедливости.

Брежнев, выведя генетику из под пяты Лысенко, как бы продолжал начатую Хрущевым десталинизацию и отмежевывался от возврата Хрущева к сталинским порядкам. Ввод войск в Чехословакию и последующая расправа с участниками демонстрации протеста против этого чудовищного злодеяния показывают, что Брежнев оставался верным последователем Хрущева, как оперируя на мировой арене, так и в домашних делах. От хрущевских методов поддержания единомыслия с помощью судей и психиатров Брежнев не отказался.

Награждение орденами генетиков, как и другие, куда более значимые, акции Горбачева, включая вывод войск из Афганистана, возвращение Сахарова из ссылки в Москву, освобождение политзаключенных (на условиях, несовместимых с человеческим достоинством!), снятие запрета критиковать кремлевских властителей (всех, кроме Ленина и Горбачева!) должны были отвести глаза мировой общественности от непоколебимого решения Горбачева сохранить экономические основы рабовладельческого строя и полицейскую систему насилия.

Само избрание генетиков в качестве падших, удостоенных милости со стороны Брежнева и Горбачева, изобличает преступную подоплеку акций и того, и другого. По смыслу вещей, награждение давало репрессированным свободу критиковать идеологические основы преследования, требовать их отмены и наказания преследователей. В интересах Кремля было встать на защиту отрасли знания, как можно более далекой от политики, доступной пониманию узкого круга ученых, не требующей военного засекречивания, а уж позаботиться о благополучии своих сподручных судей и палачей, всех ответственных за террор, было легче легкого.

Кровавая расправа с генетиками и тотальное искоренение генетики должны были предстать теперь перед всем миром как тяжкое преступление Сталина. Реабилитация жертв погрома и возвращение генетике статуса разрешенной науки укладывались в рамки десталинизации, должны были получить на Западе самую широкую известность и способствовать восстановлению доброго имени Страны Советов, поколебленного вводом войск в Афганистан. Присвоение орденов органически вливалось в поток лживой пропаганды великого мастера этого дела, любимца Запада Горби.

* * *

Дружбе между мной и Андреем Дмитриевичем Сахаровым наши разногласия в оценке Горбачева не помешали.