век со сменой царей, кратковременными оттепелями и последующими ужесточениями режима, войнами, далекими и близкими, бушующими литературными и общественно-политическими страстями, но он так и запечатлен в истории одиноким, стоящим в стороне от всех страстей и духовных битв, оставаясь, по воспоминаниям П. Д. Боборыкина, «для меня, да и вообще для писателей и того времени, и позднейших десятилетий, как бы невидимкой, некоторым иксом», замкнувшимся на своих личных обстоятельствах. Пытаясь разыскать какие-то свидетельства о Сухово-Кобылине у современников, постоянно наталкиваешься на почти безличные упоминания, а то и на глухое молчание. Иной раз кратко скажут о персонажах. Но главным образом часть его современников и исследователей 20—30-х годов XX века пишет о «деле»: убил или не убил Александр Васильевич свою возлюбленную, Луизу Симон-Деманш, безгранично преданную ему женщину, которую нашли зарезанной и варварски изувеченной за Пресненской заставой в Москве?.. «Невидимка», за которым вот уже почти полтора столетия тянется зловещий шлейф убийцы. Европейски образованный, энергичный и собранный человек, полностью ушедший в свое «дело» — многолетнюю, изматывающую физически и духовно, бесплодную тяжбу с чиновниками. Философ, старательно переводивший Гегеля, работавший над собственной системой, «Учением Всемир», и утративший в огне пожара, вспыхнувшего в 1899 году в родовом имении Кобылинка, труд своей жизни. Светский лев, разрушитель не одного семейного очага, многократно признававшийся в дневнике в горестном, по-истине трагическом одиночестве… А все-таки Александр Васильевич Сухово-Кобылин, внешне как будто отдаливший себя от всех, прожил жизнь, так или иначе соприкасаясь с теми, кто составил золотой фонд отечественной культуры, о ком мы знаем достаточно много по их ли собственному творчеству, по упоминаниям современников, а главное — по глубоко обоснованной всем строем русской жизни
XIX
столетия связанности друг с другом. Когда-то Юрий Олеша метко зафиксировал свойственную нам всем черту — разделять литературный
XIX