Сукины дети. Том 2

Ангел-учитель дал ему последний шанс доказать сущность свою и велел без меткого выстрела, способного объединить судьбу какого-нибудь доброго, но неприкаянного мужчины и соответствующей ему женщины, в школу купидонов не возвращаться. А лучше сразу в случае неудачи отправляться на задворки высших сфер, туда, где стада небесные пасутся, с целью закручивания зловонных хвостов быкам огнедышащим. Что, по мнению ангела-учителя, будет соответствовать присущим отроку способностям.

А это значит, что купидон должен стрелять наверняка.

Задачу затрудняло позднее время – все граждане мужского пола находились либо за праздничными столами, либо под оными.

А женщины… женщины были – то там, то сям, но мужчина, по правилу номер четыре пункта третьего руководства по стрельбе амурными стрелами, поражаться в сердце должен ранее, чем женщина.

И вот после длительных ожиданий, когда по нежному купидоновому тельцу пошла неведанная ему ранее гусиная кожа, распахнулось окно в невысоком панельном доме, и в оконном проёме превосходной мишенью выставился мужчина.

Но можно ли считать счастье, дарованное человеку свыше, необходимым условием совокупного труда высших сил и самого человека?

Двух мнений быть не может! И добавьте к этому ещё и мастеровитость небесных посланцев!

Купидон подул на застывшие ладошки и пошевелил пухленькими пальчиками, чтобы восстановить кровообращение…

Тетива легко натянулась, задрожала, и стрела, пущенная на свободу, пошла, буравя зимнее пространство, чертя в студёном воздухе горячий огненный след.

Выстрел оказался на редкость удачным. Невидимая человеческому глазу стрела, даже не имея в этом явной необходимости, анатомически точно проскользнула между вторым и третьим ребром, наполняя избранное сердце ощутимым жжением и заставляя мужчину в окне схватиться за грудь.

Сердце, бедное сердце!

И много, много радости… (продолжение)

Сердце, бедное сердце!

Разве может выдержать оно постоянное напряжение.

То испорченный костюм, то выбывшая из строя Снегурочка, то непонятно куда исчезнувший из поля зрения дядя Саша Анатольевич, а то несущие неизвестно что звонки в дверь.

Да, всё правильно, в дверь опять трезвонил неизвестный гость.

Но вот что странно, от нового звонка сердце Игоря не чувствовало тревоги, а скорее, наоборот, заходилось в предвкушении радостных событий.

На этой позитивной волне Игорь отворил дверь.

У порога стояла Лариса, та самая, из квартиры с домашней настойкой 29 декабря. Та самая «Лариса, и, пожалуйста, не надо никакого отчества». Та самая, опьянённая, у которой Игорь, укладывая её спать, сам не зная зачем, расстегнул три верхние пуговицы на платье.

И в конечном счёте та самая, приход которой наполнил его скромный дом небывалым доселе теплом.

А ещё сложным женским запахом, в котором сочеталось многое: от шампуня для волос с деревенской крапивой до загадочной химии колготок.

Оказывается, Лариса просто гуляла по бульвару неподалёку от места жительства Игоря и в какой-то момент почувствовала в сердце странный укол. После чего ноги сами привели Ларису к двери Игоревой квартиры.

И это волшебство они оба приняли как должное.

Игорь открыл шампанское, неумело запустив вырвавшуюся пробку в потолок и проливая неудержимо пенящийся напиток на стол. Оставшегося вина оказалось достаточно, чтобы наполнить до краёв как раз два бокала. Зазвучали куранты, и, ударившись хрусталём о хрусталь, Игорь и Лариса выпили на брудершафт.

Поцелуй случился нежный и долгий, а затем Игорь взял Ларису за руку и повёл в спальню.

Так бывает, когда непреодолимая сила властвует над всем.

Биохимия (продолжение)

Так бывает, когда непреодолимая сила властвует над всем.

И власть силы великой, от природы исходящей, поднимает с насиженных глубин сотни миллионов белых собратьев и отправляет их в путь, дерзких, но виляющих хвостом умилённо.

И от этой двойственности натуры произрастает движущая энергия, заставляющая хвостатых покорять великую Мать-Царицу.

А покорённая владычица, принимая в себя единого и единственного победителя, погружает в живую воду плод совместных усилий, складывая по двадцать три доли от каждого из них двоих.

И сказать, что это всего лишь чудо, – значит совершенно ничего не сказать.

И много, много радости… (окончание)

– И сказать, что это всего лишь чудо, – заговорил первый, кто вошёл в комнату и в котором Игорь сразу узнал дядю Сашу Анатольевича, – значит совершенно ничего не сказать.

Сквозь опущенные веки Игорь видел, что вместе с дядей Сашей Анатольевичем заявилась ещё парочка, знакомых ему по прошлым визитам сопровождающих. Олежек и Люся – так обращался к ним дядя Саша Анатольевич. Игорь безропотно принял эти имена, а для главного врача клиники Александра Анатольевича Трихлеба самостоятельно сделал исключение, частично переименовав его в дядю Сашу. В знак благодарности за то, что дядя Саша Анатольевич был к нему более внимателен, чем другие.