Суккуба

Удары сыпались один за другим, и боль была такой невыносимой, что Таня впала в состояние, подобное трансу, в полусон-полуявь, когда мозг понимает, что происходит, но не может, не хочет ничего поделать, кроме одного – позволить сознанию убежать в самые дальние уголки своей «кладовой».

И Таня «убежала». Она смотрела как со стороны на то, что делают с ней, и что делают с Рыжей. Себя она не видела, видела только мучительниц с кнутами и плетьми в руках, но то, что сделали с соседкой – видела прекрасно. Лохмотья кожи, кровь, стекающая по бокам и бедрам, запрокинутую голову девушки, изо рта которой несся вой, полный страдания и ужаса. Какой бы крепкой Рыжая ни была – эта боль превосходила человеческую возможность терпеть на несколько порядков!

А потом Таня повисла на руках без чувств, и все, что происходило дальше осталось за пределами ее сознания. Она не видела, не чувствовала, как ее сняли с канатов, как отнесли в комнату, отмыли от крови – те же руки, что недавно секли ее практически насмерть.

Раны, пока ее мыли, закрылись, уже не кровоточили, и когда Таня оказалась в постели – чистая, насухо вытертая полотенцем – постельное белье, сшитое из бежевого шелка осталось прежним, чистым и приятным на ощупь.

Так начался первый день Тани на Острове.

Глава 5

Сквозь сон услышала – кто-то коснулся бока! Кто-то еще в постели есть, кроме нее!

Отпрянула, ничего не соображая, движимая лишь одной мыслью – подальше от опасности! Бежать! Защищаться!

– Тихо ты, внатури! Не кипешись! Свои! – голос был знакомым, таким знакомым, что мороз по коже.

– Ты зачем здесь? Что тебе нужно?! – Таню просто-таки заколотило.

Зачем она пришла? Убить?!

– Да тихо ты! Не ори! Я что хотела сказать…спасибо!

– За что?

– За то, что отказалась меня бить. Ты чумовая девка! Извини, что я на тебя наехала. У тебя такая физиономия детская…думаю – маменькина дочка! Приехала, чтобы мою работу отнять, сука! Такая злость меня взяла! А ты здоровская девчонка. Правда, что откусила хер чуваку? Что он тебя изнасиловать хотел, а ты его кастрировала?

– Нуу…может и не кастрировала, но прикусила хорошо. Век будет помнить!

– Хи хи…молоток! Внатури – чумовая девка! И не побоялась против администрации пойти в отказ! Знала ведь, что будет, так? А все равно не стала у них на веревочке бегать! Уважаю!

– Ты знаешь…если бы знала, что так будет…так больно…я бы не отказалась. Прости, но другой раз, если заставят – я не откажусь. Я боли очень боюсь. Как подумаю, что ЭТО повторится, я аж дышать не могу от страха! Так что не надо говорить ничего, спасибо там всякие. Не заслужила. И своя рубаха ближе к телу! Еще раз – прости.

– Да что ты заладила – прости, да прости! Ясно дело – своя рубаха ближе к телу! И я тебе скажу…я тоже так поступлю. Потому что смысла нет. Тебя так и так отмудохают, только еще и я получу. Вишь, как поставили эти чушканы – мы сами друг друга наказываем! Они между нами раздор делают. Чтобы мы кидались друг на друга! А знаешь, почему нас заставляют голыми ходить?

– Знаю. А ты – знаешь?

– Знаю. Без трусилей мы сговорчивее. И нам страшнее. Чтобы гнобить нас, и чтобы показать, какая мы грязь. Я сразу поняла, как только мне сказали.

– Слушай…а с тобой…Мастер был в постели? Ну…когда тебя трансформировали в суккубу?

– Нет. Не Мастер. Другой какой-то мужик. Я чуть не сдохла потом! Но было классно! Я такого мужика еще не пробовала!

– А ты многих пробовала? Извини, что спрашиваю – мне просто интересно. Я ничего не хочу сказать, или в чем-то упрекнуть. Я ведь девственницей была. Меня Мастер…того. Девственности лишил. Потом был парень из обслуги – Коля. Потом – еще один парень. И девчонки. И все. Больше у меня мужчин пока что не было.

– Это ты Юльку наслушалась, да? Ну та…чухонка! Насчет меня? Она сама-то, наркоша поганая! Ну да, работала. В смысле – передком. И задком. Всем, что имелось. Денег зарабатывала. В бордель меня не взяли – рожей не вышла. Пришлось на улице. А там хачи, да джамшуды – им пофиг моя рожа. Главное – большая жопа, да сиськи четвертого размера. Думала – так сдохну на улице. Объявление увидела, подумала – ну чем черт не шутит? Пойду, попробую! Вот и попробовала.

– А зачем ты все время против администрации идешь? Ты же знаешь, чем это все закончится.

– А зачем ты пошла против? Почему меня не стала пороть?

Молчание. С минуту.

– Сама не знаю. Как накатило! Думаю – да что же это такое?! Что за скотство?! В книжках пишут – нельзя так с людьми, нельзя лишать их достоинства, мучить! Палач – ругательное слово! А тут из меня палача делают! Знаешь, я как-то прочитала, не так давно…в войну немцы расстреливали наших. Каратели. Ну – наши на них нападали, взрывали и стреляли, а они поймать партизан не могут, кишка тонка, так давай мирных жителей стрелять.

– Твари! Я бы их тварей – всех бы порвала! Фашисты гребаные!

– Ну вот. Как-то взяли наших жителей, и повели расстреливать. Приказали одному солдату, немцу – стреляй! А он взял, и отказался. Говорит, если так – стреляйте меня вместе с ними!

– Ну?! Ну и что?! Чо замолчала-то?! Что с ним сделали?

– Расстреляли. Вместе с нашими.

Молчание. Сопение.