Суккубус

Еще глоток скотча. Еще одна затяжка. «Всего лишь люди, – думал Бредли, разглядывая девушек. – Еще одни люди…».

– Может быть, теперь ты пригласишь нас войти? – спросила одна из них. Бредли пожал плечами. Истлевшая сигарета обожгла пальцы. Боль. Подняв руку, Бредли смотрел, как раскаленный уголь подбирается к коже. Джесс поморщилась и ударила его по руке.

– Ты что, ненормальный? – скривилась она.

Бредли улыбнулся. Его руки дрожали, но он знал, что хочет сделать это.

– А ты? – спросил он девушку.

– Что я? – Она шагнула к нему.

– Ничего, – мотнул головой Бредли. Да. Он определенно хочет сделать это.

– Правда? – Джесс провела языком по своим неровным зубам.

– Правда.

Они поднялись по каменным ступеням и вошли в дом. Свет не горел. Мягкий ковер сжирал звуки шагов.

– Почему так темно? – спросила Тэмми.

– Тени не любят свет. – Бредли закурил.

– Что за тени?

– Это шутка, дура! – Джесс ткнула подругу локтем в бок и заискивающе улыбнулась Бредли. Он затянулся сигаретой, пытаясь разглядеть ее лицо. Возможно, при других обстоятельствах он счел бы его не лишенным красоты.

– Нам наверх, – сказал Бредли и снова жадно затянулся сигаретой. Выпитый скотч начинал действовать, придавая решимости. За его спиной Джесс споткнулась о ступеньку и выругалась.

Дверь. Из-под нее лился яркий свет. Бредли повернул ручку. Губы Джесс округлились. Щеки Тэмми залил румянец. Сын мэра стоял посреди комнаты и улыбался своим гостям. Его худые руки были сложены на плоской груди. Ноги расставлены на ширину плеч. Под гладко выбритым лобком блестел женскими выделениями эрегированный член. В комнате пахло потом и марихуаной. Фэй. Лежа на кровати, она устало махала рукой своим подругам. Ее нагота добавила лицу Тэмми краски.

– Да-да! – засмеялся Маккейн. – Именно для этого мы все и рождаемся – плодиться и размножаться! – Запрокинув голову, он зашелся истеричным смехом.

– Он что, под кайфом? – Джесс обернулась к Бредли. Сигарета в его руке снова лизала раскаленным углем кожу на пальцах. Фэй поднялась с кровати. «Всего лишь люди», – подумал Бредли, закрывая дверь. Он спустился вниз и налил себе еще выпить. Большие старые часы громко тикали. Дождь стучался в окна. Женские стоны чередовались с раскатами грома. Что-то темное, еще более густое, чем тьма в углах, прикоснулось к его руке.

– Уйди от меня! – прошептал Бредли, борясь то ли со сном, то ли с бодрствованием.

– Почему нет? – спросила его тьма. – Почему ты отвергаешь меня?

Еще один удар грома. Еще один женский стон.

– Отправляйся наверх, – прошептал Бредли. – Там тебе будут рады.

Сверкнула молния, освещая идеальной красоты женское лицо. Теперь у тьмы было тело. Теперь у тьмы было имя. Ламия.

– У меня много имен, – прошептала тьма, прижимаясь к Бредли. – Ардат, Ламашту, Эрубин, Нидда, Лилиту… Какое из них тебе нравится больше? – Суккуб впился губами в шею Бредли. Осыпал поцелуями его лицо. Женские руки расстегнули ремень. Зажужжала молния.

– Ниже, – выдавил Бредли. Горячее дыхание обожгло его щеку, скользнуло по шее. Тонкие пальцы разорвали рубашку на его груди. Губы Бредли изогнулись в улыбке. Железный крест раскалился докрасна. Зашипела плоть – горела кожа на груди Бредли, горели страстные губы суккуба.

Еще один удар грома. Еще один женский стон.

Тьма снова стала тьмой. Бредли заснул, выронив недопитый стакан, но даже во сне улыбка не покинула его осунувшегося лица.