Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона

Жрец кружился и притоптывал голыми пятками, извиваясь, подобно змее. Он резко двигался и громко выкрикивал ужасные заклятия, выл, как гиена, гневно тряс головой и в экстазе вскидывал руки. Потом стал кататься по полу. Поднимался и снова кружился, с силой бил в бубен. Глаза его стали почти безумными. Наконец обессилев Кархедон упал на пол и забился в страшных конвульсиях. Глаза его закатились, изо рта пошла белая пена. Спустя мгновенье он затих. Вокруг наступила гробовая тишина. Никто из воинов или жриц не смел приблизиться в этот таинственный и ужасный момент «борьбы с врагами» к лежащему без движений жрецу. Затаив дыхание, с жадным любопытством и страхом безмолвствующая толпа следила за каждым движением главного жреца. Молчала и царица. Вскоре Кархедон очнулся. По толпе прошел вздох облегчения. Закончив церемонию изгнания врагов, главный жрец поднялся, подхватил свое копье и снова стал им трясти, выкрикивая хвалу Солнцу.

По толпе прошел шумный ропот одобрения, люди стали радостно переговариваться между собой: жрец очнулся и празднует победу – значит, он прогнал всех врагов!

Кархедон подвел Савскую царицу к раковине омовений, возле которой стояли купели с водой для умывания, сосуды с фимиамом и духи. Отойдя в сторону и скрестив руки на груди, он наблюдал, как молоденькие негритянки, окружив плотным кольцом повелительницу, наперебой протягивают ей свои сосуды с водой. Пока царица умывалась, служанки окуривали ее фимиамом, потом они обильно оросили повелительницу и ее одежду духами из изящных флаконов, изготовленных из разноцветного стекла. Закончив омывание, Македа приблизилась к жертвенному алтарю и возложила на него букеты цветов. При этом она читала благодарные молитвы Солнцу-Ра.

Тем временем Кархедон сделал Хионе знак, чтобы та исполнила его приказ. Хиона испуганно кивнула и поспешила к раковине, возле которой стоял сосуд с питьем. Наливая отравленное питье, бедная девушка, конечно же, испытывала угрызения совести и сомнения в правильности своего поступка. Однако страх наказания в подземном царстве, обещанный жрецом, показался ей сильней собственных угрызений совести.

В бледном поту, потупив глаза, приблизилась отравительница бесшумной и легкой тенью, укутанная в прозрачное покрывало, будто в саван смерти, – и подала в руки Македе чашу с ядом. Ничего не подозревая, царица взяла ее и поднесла к губам. Но не успела отпить. Раздался вскрик, и Хиона, бросившись вперед, сама выбила чашу из рук царицы. Серебряная чаша покатилась по каменному полу, питье из нее случайно выплеснулось и пролилось на оголенную грудь и руки жрицы. Страшно закричав, несчастная упала и принялась корчиться и кататься по полу, ужасно стеная от боли и, по-видимому, испытывая невыразимые муки от яда, моментально попавшего ей в кровь. Закричав от ужаса, жрицы бросились к ней на помощь. Они стали лить на умирающую Хиону воду из сосудов, но от этого несчастной становилось лишь хуже, и она продолжала громко кричать от огненной боли, охватившей все ее тело.

Македа тоже кинулась к Хионе. Она обхватила руками мечущуюся в беспамятстве жрицу и прижав ее к себе, как ребенка, принялась ласково ее уговаривать успокоиться. Каким-то образом ей удалось приподнять дергающуюся голову несчастной и положить ее к себе на колени. Склонившись над ней, царица потребовала:

– Скажи! Кто заставил тебя это сделать? Назови мне имя!

Хиона корчилась у нее на руках с закрытыми глазами. Смертельная бледность проступила сквозь ее темную кожу, черты лица были искажены. Несчастная вздрогнула, услышав вопрос Македы, после чего вдруг принялась вырываться из рук царицы.

– Хиона! Ты была моей подругой! Скажи имя предателя. Облегчи душу! Я клянусь тебе, что прощу тебя, – настойчиво уговаривала ее Македа, прочно удерживая умирающую подругу. Наконец ресницы Хионы слабо дрогнули.

Сделав над собой последнее усилие, она еле слышно прошептала: «Это Кархе…» – после чего судорожно вздохнула и обмякла на руках у царицы.

Македа с ужасом смотрела на лицо мертвой жрицы, безжалостно предавшей ее. Толпа в амфитеатре также безмолвствовала, ошеломленная увиденным. И лишь один Кархедон не растерялся. Он подскочил к неподвижно сидящей царице и громко выкрикнул, обращаясь к толпе:

– Слушайте все! Эта жрица – предательница! Она хотела убить нашу любимую повелительницу! Но смерть настигла ее и жестоко покарала, отправив в подземное царство! Так будет с каждым, кто замыслит предательство. Уберите ее! – приказал он и скривил лицо в презрительной гримасе.

Два воина приблизились, держа в руках широкие полотенца. С величайшими предосторожностями они завернули тело мертвой и унесли его на край постамента.

Македа села на трон и напряженно оглядела стоящую внизу толпу которая в страхе взирала на нее. Неожиданно она заметила среди группы воинов напряженное и взволнованное лицо Агирта. Сердце ее вздрогнуло и сжалось в предчувствии беды, как только она увидела его перед собой.

– Приказываю тебе подойти! – отчеканила она, слегка покраснев.

Агирт смело шагнул вперед и преклонил колено.