Читаем Сулейман и Роксолана-Хюррем. Мини-энциклопедия самых интересных фактов о Великолепном веке в Османской империи полностью

Европейские лидеры были поражены бурным расцветом Османской империи и хотели знать, в чем причина неожиданного успеха «дикой нации». Нам известно о заседании венецианского сената, на котором после доклада посла о происходящем в империи был задан вопрос:

«Вы полагаете, что простой пастух может стать великим визирем?»

В ответ послышалось:

«Да, в империи каждый гордится тем, что он раб султана. Высокое государственное лицо может быть низкого происхождения. Сила ислама растет за счет второсортных людей, рожденных в других странах и крещенных христианами».

Действительно, восемь великих визирей Сулеймана были христианами и были привезены в Турцию рабами. Король пиратов, заправляющий в Средиземноморье, Барбари – пират, известный европейцам как Барбаросса, стал у Сулеймана адмиралом, который управлял флотом в сражениях против Италии, Испании и Северной Африки.

И только те, кто представлял собой священный закон, судьи и учителя были сыновьями Турции, воспитанными на глубоких традициях Корана.

Распорядок дня султана Сулеймана

В книги Лорда Кинросса «Расцвет и упадок Османской империи» описывается ежедневная жизнь Сулеймана во дворце, где все – от утреннего выхода до вечернего приема – следовало определенному строгому ритуалу.

В сериале «Великолепный век» султана Сулеймана сыграл Халит Эргенч


Утро. Когда султан утром вставал с кушетки, его должны были одевать люди из числа наиболее приближенных придворных. При этом в карманы верхней одежды, одеваемой повелителем лишь единожды, клали: двадцать золотых дукатов в один карман и тысячу серебряных монет – в другой. Не розданные монеты, как и одежда в конце дня становились «чаевыми» для постельничего.

Еда для его трех трапез на протяжении дня подносилась длинной процессией пажей. Султан трапезничал в полном одиночестве, правда, при нем присутствовал доктор в качестве меры предосторожности от возможного отравления.

Спал султан на трех малинового цвета бархатных матрацах – один из пуха и два из хлопка, – покрытых простынями из дорогой тонкой ткани, а в зимнее время – завернувшись в мягчайший соболий мех или мех черной лисицы. При этом голова повелителя покоилась на двух зеленого цвета подушках с витым орнаментом. Над его кушеткой повышался золоченый балдахин, а вокруг – четыре высоких восковых свечи на серебряных подсвечниках, при которых на протяжении всей ночи находились четыре вооруженных стража, тушившие свечи с той стороны, в которую мог повернуться султан, и охранявшие его до пробуждения.

Каждую ночь в качестве меры безопасности султан, по своему усмотрению, спал в другой комнате.

День. Большая часть его дня была занята официальными аудиенциями и консультациями с чиновниками. Но когда не было заседаний Дивана, он мог посвящать свое время досугу: читая книги о подвигах великих завоевателей; изучая религиозные и философские трактаты; слушая музыку; смеясь над ужимками карликов; наблюдая за извивающимися телами борцов или, возможно, развлекаясь со своими наложницами.

Вечер. Во второй половине дня, после сиесты на двух матрацах – одном, парчовом, шитом серебром, и другом – шитом золотом, султан мог пожелать переправиться через пролив на азиатский берег Босфора, чтобы отдохнуть в здешних прекрасных садах. Или же сам дворец мог предложить ему отдых и восстановление сил во внутреннем саду, засаженном пальмами, кипарисами и лавровыми деревьями, украшенном павильоном со стеклянным верхом, над которым струились каскады сверкающей воды.

Развлечения султана Сулеймана на публике оправдывали его славу поклонника великолепия. Когда, стремясь отвлечь внимание от своего первого поражения под Веной, он летом 1530 года отметил праздник обрезания пятерых своих сыновей, празднества длились три недели.

Ипподром был превращен в город ярко драпированных шатров с величественным павильоном в центре, в котором султан восседал перед своим народом на троне с колоннами из лазурита. Над ним сиял палантин из золота, инкрустированный драгоценными камнями, а под ним, покрывая вокруг всю землю, лежали дорогие мягкие ковры. Вокруг располагались шатры самых разнообразных расцветок.

Между официальными церемониями с их пышными процессиями и роскошными банкетами Ипподром предлагал множество развлечений для народа. Тут были игры, турниры, показательная борьба и демонстрация искусства верховой езды; танцы, концерты, театр теней, постановки батальных сцен и великих осад; представления с клоунами, фокусниками, обилием акробатов, с каскадами фейерверков в ночном небе – и все это с размахом, ранее никогда не виданным.

Сулейман на охоте. Османская миниатюра


О геноциде алжирцев и письме Сулеймана I французскому королю

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное