Сулейман. Султан Востока

Зрители вытягивали шеи, чтобы хорошо рассмотреть проезжавшего султана. Бросали перед ним роскошные цветы, становились на колени, чтобы подобрать песчинки, разлетавшиеся из-под копыт его скакуна. Люди бормотали его имя в сочетании со словом «счастливый».

Удача сопровождала Сулеймана как невидимый благожелательный ангел. Падение Родоса. Рождение сына от Гульбехар. После Родоса подчинились многие другие острова и крепости в отдаленных землях. Посыпались послания с поздравлениями не только из Венеции, но также от наместника в Мекке, крымского хана. Против всяких ожиданий прислал поздравление злейший враг — шахиншах Персии. Пришло поздравительное послание из почти незнакомой Москвы.

И все же, когда Сулейман приехал и встал на колени в отведенном ему месте сумрачной мечети, он физически ощутил запах свежей выкопанной земли во время рытья траншей, смрад, исходивший от больных и раненых, которые лежали на влажной земле Родоса. На лбу султана выступил холодный пот, прошибавший его по ночам, когда он ворочался под шерстяным покрывалом в хижине, которую упрямо отказывался покинуть. Он мучился в ней один, слушая, как стекают на крышу с веток капли дождя, укоряя себя за опрометчивость и безвыходное положение.

Об этом он никому не рассказывал. Во-первых, потому, что султан османов не мог достаточно ясно и четко объяснить свои дурные предчувствия или надежды. А во-вторых, он не считал нужным вообще что-либо объяснять. В своем лаконичном дневнике Сулейман записал обычную фразу: «Аллах подарил победу падишаху». Однако после Родоса в его дневнике постоянно упоминаются дождь, буря, люди и животные, увязшие в грязи и страдающие от болезней, а также разливы рек и снова дождь, дождь, дождь. Такие записи стали его навязчивой идеей.

Отвращение к войне после Родоса обнаружилось и в поведении султана. На следующую весну уже не били в барабаны в честь очередной завоевательной кампании. Такие кампании вообще не проводились в течение трех лет. Это была первая передышка в войнах с тех пор, как четырнадцать лет назад Селим извлек из ножен меч Османов.

Но пользование мечом входило в обязанности турецких султанов. За умиротворенной территорией лежала «зона войны» — земли гяуров, которые мусульмане были обязаны покорять силой оружия. Со времен Эртогула эта священная обязанность исполнялась неукоснительно, исключение составил короткий период правления деда Сулеймана — султана Баязида, отшельника и мечтателя. Так что, положив конец завоевательным походам, Сулейман нарушил бы древний обычай. Он не мог себе представить, к каким последствиям это привело бы.

В то же время молодой правитель решительно изменял средства и методы ведения войны. Он избавился от того, что называлось армией старого типа. А для него это значило больше, чем, например, для Генриха VIII смена кабинета министров. Потому что в эпоху правления Османов руководители режима несли прямую ответственность за все, что происходило в нижестоящих инстанциях. Дряхлеющий Пири-паша владел печатью падишахства и на самом деле нес на себе бремя административных обязанностей.

Когда Сулейман сообщил Пири-паше об освобождении его от административных обязанностей, резко очерченное лицо старика сморщилось в печали. Казалось, он не мог поверить, что не совершил никаких промахов. Как бы в оправдание Пири-паша стал бормотать что-то о новой разновидности ярко-красных тюльпанов, которые он теперь вырастит.

Сулейман знал, что лошади так привыкают к постромкам, что на вольном выпасе рвутся за изгородь, когда видят проезжающий обоз.

— Теперь ты сможешь выращивать свои цветы, Пири-паша, — поддержал он старика. — Клянусь, сможешь полностью располагать своим временем.

Но когда султан сообщил о громадной пенсии в двести тысяч асперсов, которую он назначил отставному визирю, Пири-паша поблагодарил его за доброту без всякой радости. Теперь деньги мало что значили для него.