Сулла

Однако в письме, написанном Суллой принцепсу сената, Луцию Валерию Флакку, он склонял того к тому, чтобы временный правитель предложил народу установление исключительной диктатуры, при которой осуществляющий ее имел бы задачу реформировать то, что в государстве было источником волнений и возмущений. Другими словами, он повторял в своем послании обещание, которое дал народу, собранному 3 ноября, приступить к спасительным реформам: нужно было, наконец, заняться конституционным обустройством, обусловленным чрезвычайным изменением Республики в течение последнего века. В самом деле, Рим управлялся практически как если бы ничего не изменилось со времен ужасной войны Ганнибала и завоеваний, в которых город распространил свою власть почти на весь средиземноморский бассейн, и как если бы не должны были ничего изменить во внутреннем равновесии последствия Союзнической войны и приобретения гражданства почти всем полуостровом.

Если же Сулла предлагал подвергнуть народной апробации закон создания диктатуры, тогда как он мог бы довольствоваться простым назначением временного правителя, то не потому, что Сулла имел желание установить «народную монархию», модель которой ему подсказали греки; все немного проще, потому что эта магистратура была выходящей за рамки конституционного права одновременно в плане возможностей власти и продолжительности. Заботясь предстать скрупулезным и внимательным к конституционным императивам, исходящим из традиции, Сулла предлагал народу в некотором роде голосование закона инвеституры, предполагая доверить одному человеку конституционную власть. Этим человеком был бы, конечно, тот, кого боги отметили особым знаком, предоставляя ему все победы (хотя это и не было сказано, потому что назначение оставалось в компетенции временного правителя). И так как задача была огромной, нужно, чтобы этот диктатор мог бы располагать властью в течение более длительного времени, нежели другие диктаторы, которые имели только шесть месяцев.

Все произошло так, как предполагал Сулла: Валерий Флакк предложил на рассмотрение закон для назначения диктатора с учредительными полномочиями, то есть обязанного сформулировать законы и организовать Государство, что, естественно, содержало двойную компетенцию: лицо, которое было облечено этими функциями, могло бы не только безапелляционно принять любые регламентирующие распоряжения, направленные на приведение в порядок дел Рима, Италии и Империи, но и должно было, к тому же, предложить кодификацию политической, юридической, религиозной и экономической систем, которые бы приняли форму и значение законов, даже если эти тексты не были удостоены ратификации народом. Для голосования этой исключительной меры были созваны комиции, здесь было отмечено совпадение праздничных дней, и решение было принято единогласно.

Тогда Луций Валерий Флакк назначил на эту должность Луция Корнелия Суллу. Последний возвратился в Рим, чтобы облачиться в знаки своей магистратуры, и первым актом своей новой должности придал себе начальником кавалерии Луция Валерия Флакка. Принимая во внимание роль, которую играла эта личность во времена, когда Марий и Цинна имели власть (это было в 86 году, когда он был назначен главным сенатором), это назначение Суллы — который в то время был окружен достаточно представительными и преданными сторонниками, чтобы стать хорошим начальником кавалерии — имело смысл, который не должен был ни от кого ускользнуть: доверенная ему диктатура будет магистратурой примирения. Немедленно организованные выборы для назначения на различные магистратуры (возврат к законности должен означать приведение в действие колесиков государства) подтверждали это впечатление: конечно, на важных постах необходимо определенное число сторонников: Гней Корнелий Долабелла был выбран консулом, Луций Фуфидий, Квинт Лутаций Катулл, Секст Ноний Суфенас (племянник Суллы) были назначены в претуру; другим консулом был Марк Туллий Декула, бывший во времена Цинны, вероятно, претором. Осуществлять претуру были назначены Марк Эмилий Лепид, другой Гней Корнелий Долабелла (кузен консула) и Гай Папирий Карбон — все это личности, о которых известно было, что они имели связи с бывшими властями предержащими. Немногим более чем через месяц после кровавой победы у Коллинских ворот Рим, казалось, вступил на путь объединения.