Сулла

Предсказание авгура начало осуществляться с момента, когда поселение бриндов открыло свой порт, что, по-видимому, значительно облегчило операции: вся организация береговой защиты, созданная противником, оказалась ненужной. В благодарность бриндам был предоставлен фискальный иммунитет, заслуживающий внимания аргумент для других поселений, которые задумывались, не должны ли и они его получить: Тарент и, вероятно, многие другие его получили. Нужно сказать, что прежде чем пересекать Адриатику, Сулла заставил свои войска дать клятву никогда его не покидать, чего он вполне мог опасаться, так как его солдаты будут, несомненно, подвергаться принуждению покинуть своего полководца, объявленного врагом народа, а они тем более склонны прислушиваться к этим призывам, что нагружены добычей и, значит, им больше нечего ждать от италийской кампании. Но он заставил их также поклясться не предпринимать никаких актов грабежа на италийской земле: об этом хорошо было известно в Калабрии, где высадилась армия, и новость быстро распространилась.

Наконец, и это был не самый малый аргумент пропаганды Суллы, определенное число известных лиц пришло встречать его. Во-первых, был Квинт Цецилий Метелл Пий, который после своих неудачных попыток переговорить с Цинной под стенами Рима в 87 году некоторое время оставался в Лигурии, прежде чем переехать в Африку, где он столкнулся с промагистратом, приверженцем Мария, Гаем Фабием Гадрианом, выгнавшим его из своей провинции. Он нашел Суллу в Диррахии, и присутствие на его стороне человека, обладавшего репутацией справедливого и набожного, много сделало для него: оно побудило к присоединению множество колебавшихся в момент, когда правительство опиралось в своей пропаганде на идею «согласия»: назначили консулами Гая Норбана, нового гражданина, и представителя очень известного аристократического рода Луция Сципиона (у которого, кроме того, было преимущество входить в состав «умеренных» в сенате).

Но эти присоединения нужны были Сулле не только потому, что они представляли собой политическое признание законности его действия (хотя бы в глазах его войска), но также потому, что позволяли ему несколько компенсировать огромную диспропорцию между личным составом его армии и законными силами. В самом деле, он возвращался со своими пятью легионами, ряды которых поредели за четыре года кампании, даже если они и не испытывали никогда поражения; кроме того, он располагал 6 000 конников и некоторыми вспомогательными, набранными в Македонии и в Пелопоннесе: в общем, в лучшем случае 40 000 человек. Против него же мобилизована вся Италия, и если верить тому, что написал он в своих «Мемуарах», он должен был столкнуться с пятнадцатью генералами во главе 450 когорт (что, если даже считать только по 500, а не по 600 человек в когорте, все же составит 225 000 солдат); можно принять во внимание, что речь идет об «очень примерном подсчете», потому что он дан главным заинтересованным лицом (хотя и другие источники дают цифры, превышающие 300 000), но правда в том, что, по самым благоприятным предположениям, армия Суллы должна была сражаться все равно в пропорции один к трем.

Это объясняет, почему он придавал большое значение присоединению молодого Помпея: сын Помпея Страбона сначала служил в армии Цинны, откуда, вспоминают, он посчитал предпочтительным удалиться, когда узнал, что Сулла возвращается и множество знаменитых людей нашли пристанище около него, и организовать призыв людей в Пиценах, районе, откуда происходил род Помпеев и где у них были огромные владения, что давало право осуществлять настоящий патронат. Таким образом, он начал кампанию рекрутирования, во время которой столкнулся с консульскими агентами по рекрутированию: один из них, оскорбивший молодого человека, был убит в волнениях толпы. Эти первые успехи побудили Помпея, которому было двадцать три года, пойти дальше. Итак, он формирует «свою» армию, назначает трибунов и центурионов, занимается снабжением и снаряжением и объезжает всю «свою» провинцию. В самом деле целью этой операции было также поправить дела семьи, которую запятнали не слишком славные действия отца в последние месяцы его жизни. В этом значении нужно воспринимать отношение молодого человека к Авксиму (ныне Осимо, чуть южнее Анконы): он приказал воздвигнуть трибунал на публичной площади; перед которым поставил двух именитых граждан города, и приговорил их за сотрудничество с адептами Мария покинуть город. Во всяком случае, благодаря Помпею, весь район перешел в лагерь Суллы, и это стало причиной того, что последний окружил его большим вниманием, приводя в пример другим своим приверженцам.