Сулла

Ко времени этого лечения относится эпизод, который исторически малозначителен, но хорошо демонстрирует ту репутацию, которую Сулла имел в Элладе. Плутарх рассказывает: «Раз, когда он прогуливался по берегу моря, какието рыбаки поднесли ему несколько великолепных рыб. Узнав, что рыбаки из Галей, Сулла, обрадованный подарком, спросил: «Так ктото из галейцев еще жив?» (Преследуя врага после победы при Орхомене, Сулла разрушил сразу три беотийских города — Анфедон, Ларимну и Галею.) У рыбаков от ужаса отнялся язык, но Сулла, улыбнувшись, разрешил им удалиться, не страшась за будущее: дескать, заступники, с которыми они к нему пришли, неплохи и заслуживают внимания» (Сулла. 26. 3–4). Бедные рыбаки понимали: наигранное удивление Суллы может обернуться тем, что он прикажет вырезать остатки их сограждан, начав, разумеется, с них самих.

Находясь в Афинах, Сулла принял посвящение в Элевсинские мистерии. Посвящение это, конечно, было почетным — вряд ли от Суллы потребовалось проходить обычную сложную подготовку.[1059] Видимо, посвящение в популярные эллинские мистерии составляло часть той идеологической подготовки к войне, которую вел Сулла. Разумеется, посвященный — человек особый, выделяющийся из числа других смертных, любимый богами. Так как, как будет показано далее, в своих воинах Сулла всетаки сомневался, может быть, это был один из способов укрепить у войска веру в него и в божественную предопределенность того, что ему предстояло совершить. Кроме того, желание римского полководца, не так давно преподавшего суровый урок всей Элладе, должно было несколько сгладить то впечатление, которое вызвали все совершенные им жестокости.

Что касается новых насилий, грабежей и жестокостей, то о них мы ничего для этого времени не знаем. Думается, что Сулла на этот раз не очень запятнал себя ими — наказания были наложены еще зимой 86/85 года, виновные наказаны — чего же больше? Деньги в его казну поступали из Азии, и немалые. Что касается Греции, то с нее в это время контрибуций, видимо, не взималось. Да и взять, скорее всего, было уже нечего — ведь храмовые сокровища Сулла вычистил еще во время своей первой кампании.

Иное дело — вывоз культурных ценностей. Уж здесь интеллектуал и эстет Сулла развернулся в полной мере. Согласно рассказу Плутарха, «он забрал себе библиотеку теосца Апелликона,[1060] в которой были почти все сочинения Аристотеля и Феофраста, тогда еще мало кому известные. Когда библиотека была доставлена в Рим, грамматик Тираннион, как рассказывают, многое привел в порядок, а родосец Андроник, получив от Тиранниона копии привезенных книг, обнародовал их и составил указатели, которыми пользуются и поныне» (Сулла. 26. 1–2). По словам Плиния Старшего, он также вывез из Афин в Италию мраморные колонны, предназначенные для храма Зевса Олимпийского, с тем чтобы украсить ими храм Юпитера Капитолийского (XXXVI. 45). Лукиан добавляет к этому, что Сулла увез в Рим картину Зевксиса, изображающую семейство кентавров, — и он же проливает свет на судьбу всех этих памятников искусства: они погибли во время кораблекрушения у Малейского мыса (Зевксис. 3).

Еще одна деталь, связанная с пребыванием Суллы в Греции, — это его дружба с молодым Титом Помпонием, который в дальнейшем получит прозвище Аттик и станет ближайшим другом Цицерона. «Сулла… заехал в Афины и в течение всего пребывания там держал при себе Помпония, очаровавшись изящными манерами и ученостью молодого человека» (Корнелий Непот. Помпоний Аттик. 4. 1–2). В дальнейшем Сулла предлагал Помпонию сопровождать его в походе на Италию, но осторожный юноша (сумевший благодаря этой осторожности не только выжить в эпоху гражданских войн, но и ни с кем не поссориться, хотя его друзьями одновременно бывали такие заклятые враги, как, например, Цицерон и Марк Антоний) отказался: «Не зови меня в поход против тех, изза кого я покинул Италию, дабы не поднять на тебя оружие».

Не забывал Сулла и о собственно римских делах. В конце 85 года он отправил в Рим письмо, где перечислял свои подвиги в Азии, как поступали полководцы, завершившие крупную кампанию.[1061] Он делал вид, указывает при этом Аппиан, будто не замечает, что объявлен врагом отечества (Митридатика. 60.249). В послании говорилось о быстрой победе над понтийским царем, о подчинении Греции, Македонии, Ионии, Азии, об истреблении 160 тысяч врагов, о том, что он запер понтийского царя в его изначальных владениях (Аппиан. ТВ. I. 76. 347). Между тем, если исходить из интересов Рима, хвалиться Сулле было нечем — он так и не отомстил за римлян, убитых Митридатом в Азии во время резни 88 года, а его подчиненный Лукулл дал царю уйти, хотя Фимбрия предлагал реальную возможность уничтожить властителя Понта.[1062] Но об этом Сулла предпочел умолчать. Умолчал он и о том, почему не отсылает в Рим контрибуцию, полученную от Митридата, что подобало бы сделать не самозваному, а законному проконсулу римского народа.