Султан и его гарем

В нижнем этаже жила прислуга и все служащие во дворце.

Поднявшись по мраморной, покрытой ковром лестнице на следующий этаж, посетитель поражался ослепительной восточной роскоши.

Лестница освещалась через купол, весь состоящий из красных стекол, которые распространяли чрезвычайно приятный свет; перила на лестнице – золотые, и вся лестница украшена тропическими растениями.

Внутренний двор дворца был окружен мраморной решеткой, и на него с одной стороны выходили решетчатые окна гарема, с другой – бесчисленные залы и комнаты султана, превосходящие одна другую роскошью и великолепием. Сзади гарема находился великолепный сад.

К воротам дворца подъехала карета с императорскими гербами, и, въехав во двор, она приблизилась к самому подъезду.

Лакеи бросились опустить подножку и отворить дверцы кареты.

Из кареты вышла принцесса Рошана и, не обращая внимания на распростертых перед нею слуг, прошла на лестницу.

На принцессе было роскошное платье из Парижа, а сверху накинута дорогая шаль.

Вечер уже наступал, а вместе с ним и время визитов и аудиенций. Рошана явилась во дворец своего царственного дяди, чтобы узнать не только о его здоровье.

Принадлежа к царствующему дому, Рошана имела свободный доступ в покои султана и потому гордо поднялась вверх по ступеням лестницы во второй этаж.

Здесь ее принял гофмаршал и провел в приемную, где она должна была ожидать выхода султана.

В приемной уже кто-то был, казалось, что принцесса нисколько не была этим удивлена.

Приемная освещалась большой люстрой.

В отдаленном, темном углу комнаты стоял мрачный и суровый Шейх-уль-Ислам Мансур-эфенди.

Он был одет по-европейски, в черный, доверху застегнутый сюртук и черные панталоны.

Шейх-уль-Ислам казался в это мгновение каким-то мрачным духом, сторожившим каждый шаг султана. Как представитель пророка, он имел неограниченную власть над всеми турками. Издавая какое-нибудь постановление, султан должен обратиться к Шейх-уль-Исламу за его подписью и одобрением, тогда как Шейх-уль-Ислам, хотя и должен иметь согласие султана, но может обойтись и без него, потому что правоверные мусульмане и без того будут ему повиноваться.

Войдя в приемную, принцесса сейчас же заметила Мансура-эфенди, который с достоинством поклонился ей.

Когда гофмаршал пошел доложить султану о приезде принцессы, последняя подошла к Мансуру-эфенди.

– Я очень рада, что встречаю тебя здесь, – сказала она вполголоса. – Какой результат имели твои усилия?

– Никакого, принцесса! Ты верна нам, но его величество султан чуждается нас, – отвечал Шейх-уль-Ислам.

– Ты в своем усердии видишь все в черном свете! Я думаю, что могущественный повелитель правоверных следует во всем твоим советам.

– Нет, принцесса, ты ошибаешься: я не имею на султана никакого влияния – другой приобрел это влияние!

– Ты намекаешь на султаншу Валиде?

Шейх-уль-Ислам утвердительно кивнул головой.

– Я знаю это, – продолжала принцесса. – Сегодня я пришла сюда для того, чтобы сделать последнюю попытку! Я ничего не хочу обещать заранее, но ты знаешь мое усердие, знаешь также мою решимость; сегодня же, повторяю тебе, я хочу сделать последнюю попытку. Я иду к султану и надеюсь найти тебя еще здесь, когда возвращусь от него, чтобы иметь возможность передать тебе, чего я достигну.

– Желаю тебе успеха, принцесса, – отвечал Мансур-эфенди, кланяясь Рошане. В эту минуту в комнату вошли двое пажей, которые подняли тяжелую бархатную портьеру, тогда как вошедший за ними гофмаршал доложил принцессе, что султан ожидает ее.

В прохладном кабинете, где били фонтаны, сидел султан Абдул-Азис. Около него стоял маленький столик, на котором стояла чашка кофе и наполовину выкуренная трубка. Расстроенное состояние его здоровья не позволяло султану много курить.

Султан, так же как и Шейх-уль-Ислам, был одет в черное европейское платье.

Когда принцесса вошла, султан поднялся со своего места и с поклоном пошел ей навстречу…

– Как здоровье моей дорогой племянницы? – спросил он, предлагая ей занять место рядом с ним.

Принцесса любезно поклонилась и приняла приглашение.

– Я очень рада видеть тебя здоровым, дорогой дядя и повелитель, – сказала она. – Я уже давно желала поговорить с тобой наедине. Сегодня ты даруешь мне эту милость.

– Я погружен в государственные заботы, принцесса, так что едва имею время отдохнуть, – сказал султан. – Надо признаться, что быть султаном – совсем не такое большое счастье, как это воображают. Но, во всяком случае, раз сделавшись им, я хочу остаться султаном до своей смерти.

– Да продлит Аллах твою жизнь! – заметила принцесса.

– Мне донесли, что сын принца Мурада – Саладин – жив, – продолжал султан. – И я не хочу, чтобы мальчик подвергался каким бы то ни было преследованиям! Точно так же, как я хотел бы устранить всякую опасность от моего сына Юсуфа-Изеддина после моей смерти.

– Это новое доказательство твоего великодушия, дорогой дядя, – сказала Рошана, – но не думай, что только ты один думаешь обо всех, многие точно так же думают и заботятся о тебе. Твоя покорная племянница может доказать свою благодарность, доставив тебе удовольствие.

– В самом деле?