Султан и его враги. Том 2

   Каждую пятницу принцесса Рошана ездила в одну из мечетей Скутари, где на женской галерее у нее было особое место.    Однажды, когда она возвращалась из мечети, у подножия одного из минаретов ее остановил сгорбленный и, по-видимому, старый дервиш, который до самой головы был закутан шерстяным покрывалом.    Думая, что он просит милостыню, принцесса бросила ему денег.    -- Позволь одно только слово, принцесса! -- сказал вполголоса дервиш, когда Рошана проходила мимо него.    -- Чего ты от меня хочешь? -- резко просила Рошана, недовольная навязчивостью дервиша.    -- Я хочу передать тебе весть, принцесса! Выслушай меня! Эта весть очень важна!    Принцесса не обратила внимания на его слова и хотела пройти мимо старика.    -- Подожди одну минуту! -- продолжал дервиш. -- Сади-паша покинул тебя ради дочери Альманзора. Ты ненавидишь их обоих, принцесса! И я тоже ненавижу их.    Рошана остановилась и пытливо взглянула на старика.    -- Ты знаешь про Сади-пашу и мою ненависть? -- спросила она.    -- Я знаю еще больше, принцесса! Ты была предусмотрительна и приняла меры предосторожности! Дитя Реции в твоих руках, и ты можешь ужасно отомстить Сади!    -- Кто ты? -- спросила принцесса.    -- Человек, который ненавидит Сади, ненавидит Мансура, ненавидит всех людей! -- отвечал сгорбленный дервиш сдавленным, шипящим голосом. -- Теперь ты узнаешь меня, принцесса?    -- Твой голос кажется мне знакомым.    -- Я мог бы тебе служить и помогать!    -- Прежде всего, твое имя!    Дервиш выпрямился и снял с головы покрывало. Вблизи стоял фонарь, колеблющийся свет которого падал на странную фигуру старика, которому, видимо, было известно все, что касалось тайн принцессы.    -- Кто ты? -- повторила с нетерпением Рошана.    Ей хотелось во что бы то ни стало разрешить эту загадку.    Дервиш повернулся к свету, и перед глазами принцессы появилось бледное, искривленное демонической улыбкой лицо Лаццаро.    -- Это ты! -- вскричала принцесса. -- К чему это переодевание?    -- Тише, принцесса! Я не могу иначе показываться, -- отвечал Лаццаро, снова закрывая лицо. -- Никто еще не знает, что я избежал смерти в пирамиде. Мансур-эфенди не должен этого знать, он думает, что я гнию теперь в подземном ходе.    -- Ты стал слугой Мансура, не так ли?    -- К моему несчастью, да! После того, как ты из-за Сади отослала меня, принцесса! Несколько месяцев тому назад мы поехали в Египет и далее в пустыню Эль-Тей. Мансур-эфенди хотел отыскать сокровища старых калифов и овладеть ими. Мы искали их в одной из пирамид и при этом едва не поплатились жизнью! Но Аллах не хотел нашей смерти, и мы снова увидели свет!    -- Если бы Майсур и ты вместе...    -- И гадалка Кадиджа тоже была с нами, но она не вернулась живой, -- прервал грек.    -- Если бы вы там все погибли, человечество могло бы вздохнуть свободно! -- сказала Рошана.    -- О, тебе нравится шутить, принцесса! Мансур-эфенди и Лаццаро счастливо выбрались из пирамиды, но сокровища не были найдены. В ту же ночь Мансур снова пошел один в пирамиду, и я последовал за ним, чтобы добыть что-нибудь и на свою долю. Мы встретились в подземелье, и Мансур сначала попробовал на мне свой револьвер, а потом обработал кинжалом, как бешеную собаку! Только чуду я обязан тем, что во мне сохранилась искра жизни. Когда я очнулся, Мансура и оставшихся в живых дервишей уже не было, я был один среди песчаной пустыни. Тогда я напряг последние силы и, выбравшись из подземелья, пополз к караванному пути, который, как я знал, проходил недалеко от пирамиды. Там нашли меня купцы из Суэца. Ты думаешь, они помогли мне, принцесса? Нет! Они бросили мне кусок черствого хлеба и порченых плодов и пошли себе дальше. Но потом мне встретились два бедуина, два степных разбойника, и они помогли мне в благодарность за то, что я сообщил им о близости каравана, который они давно уже искали. Они дали мне пить, отвезли меня к цистерне, где я мог обмыть свои раны, одним словом, они спасли мне жизнь! И это были разбойники, принцесса!    -- Ненависть овладела тобой, грек! -- сказала Рошана.    -- Да, ты права, принцесса! Я ненавижу твоего Сади-пашу, ненавижу мудрого Баба-Мансура, ненавижу всех людей! Если бы не эта ненависть, я до сих пор еще не оправился бы от ран, она возвратила мне силы! Возьми меня к себе, принцесса. Я думаю, тебе нужен теперь такой слуга, как я! Возьми меня в свой дворец! Моя ненависть может оказать тебе не одну услугу. Тот, кто, как я, едва избежал смерти, тот, кому, как мне, нечего терять, тот способен на что угодно!    Сначала принцесса с удивлением слушала слова Лаццаро, но потом решила еще раз воспользоваться услугами грека. Мысль, что Сади и Реция снова соединились, что она покинута и забыта, -- эта мысль не давала ей покоя и усиливала ее ненависть. Теперь ей представлялся удобный случай отомстить за себя.    Лаццаро понял, что принцесса готова исполнить его просьбу.    -- Я знаю все, -- сказал он, -- я исполню все твои желания, принцесса, прежде чем ты их выскажешь! Не пройдет и недели, как Сади будет разлучен с Рецией. Не далее как через семь дней Реции не будет больше в его гареме! Они не должны торжествовать, смеяться над тобой! Они не должны наслаждаться счастьем ни одной минуты! Я отвечаю за это! Я отомщу за себя и за тебя! Если ты этого хочешь, то возьми меня к себе, принцесса!    -- Возьми этот кошелек, -- сказала принцесса, бросая свой кошелек Лаццаро, который ловко поймал его на лету. -- Чтобы оказать мне услугу, тебе не надо становиться моим слугой! Покажи, что ты можешь сделать, и тогда мы поговорим.    -- Хорошо! Благодарю за деньги, повелительница. Значит, договор заключен!    Рошана оставила грека и пошла к своей карете, ожидавшей ее невдалеке.    Лаццаро проводил ее глазами, и когда экипаж скрылся из виду, он снова закутался в свое покрывало и пошел от мечети, сгорбившись и едва передвигая ноги.    Он направился к Беглербегу и после двухчасовой ходьбы достиг наконец дворца.    Часовые, стоявшие у ворот, не хотели впускать его во двор. Нищенствующих дервишей насчитывалось в Константинополе тысячами, и они не пользовались уважением.    Но наконец греку удалось найти более сговорчивого часового, согласившегося пропустить его.    Войдя во двор, Лаццаро отошел в сторону и, скрывшись в тени одной из стен, казалось, чего-то ждал.    Вдруг он оставил свой пост и направился поспешно на другую сторону широкого двора. Там показался Фазиль, слуга принца Юссуфа.    -- Фазиль! -- крикнул Лаццаро, сдерживая голос.    Фазиль остановился и с изумлением оглянулся вокруг.    -- Сюда, Фазиль! -- повторил грек.    Тут только тот заметил старого дервиша.    -- Кто ты? -- спросил он с недовольным видом. -- Как ты сюда попал?    -- Подойди ко мне на одно слово, Фазиль, ты сейчас все узнаешь.    Голос дервиша показался Фазилю знакомым, и он решил подойти к нему.    Тогда Лаццаро снял с головы покрывало.    -- Подойди же сюда! Подойди! -- повторил он настойчиво.    -- Как, это ты? Ты еще жив! -- вскричал Фазиль, узнавая грека. -- Ты, значит, вернулся!    -- Ты слышал, что я не вернулся вместе с прочими, не так ли? Но Лаццаро еще жив! Добрый вечер, Фазиль! Да, это я опять!    -- Это меня очень радует, -- сказал слуга принца с видимым удовольствием. -- Но к чему ты нарядился нищим дервишем?    -- Об этом поговорим в другой раз. Сегодня у нас есть более важные дела! Есть у тебя свободное время, Фазиль?    -- Только не сейчас. Я послан, чтобы велеть принести льда. И, кроме того, я хочу во что бы то ни стало слышать, что они там говорят, -- отвечал Фазиль, указывая на ту часть дворца, где находились комнаты принца.    -- Что же там такое? -- тихо спросил грек.    -- После! Гассан-бей у принца! Я скоро вернусь, жди меня здесь.    -- Хорошо! Смотри же, слушай внимательно, Фазиль, не пропускай ни одного слова, я заплачу тебе, быть может, за них, -- сказал Лаццаро и снова отошел в тень стены.    -- Принц должен помочь моим планам относительно Реции и Сади, -- прошептал, оставшись один, Лаццаро. -- И если не он, так его слуги. Искусно составленное письмо к прекрасной Реции, потерянное на полу во дворце великого визиря, -- это будет первый шаг! Фазиль поможет мне сделать остальное! Гассан-бей у принца? Они говорят, наверное, о чем-то важном! Ты и это узнаешь, Лаццаро! Мне кажется, ты как раз вовремя вернулся в Константинополь.    Спустя некоторое время во дворе снова показался Фазиль и, осторожно оглядываясь вокруг, протянул греку бутылку.    -- Выпей-ка, это недурно! -- сказал он тихо.    -- Токайское! -- заметил грек, попробовав вино, -- Кто его тут пьет?    -- Все! -- засмеялся Фазиль. -- Начиная с принца и кончая поваренком.    -- Знаешь ли ты, что все это великолепие скоро кончится? -- прибавил он, еще более понизив голос.    -- Я знаю только, что начинаются беспорядки.    -- Дело плохо! Надо подыскивать новое место, так как на принца через несколько дней нельзя уже будет рассчитывать. Что там они говорили? -- спросил Лаццаро.    -- Гассан-бей был у принца. Когда они одни, они разговаривают, как родные братья.    -- Ты все слышал?    Фазиль утвердительно кивнул головой.    -- Гассан-бей говорил принцу, -- сказал он, -- что готовится заговор, заговор министров для свержения султана! Это будет также и падением самого принца.    -- Заговор министров? И Сади-паша в их числе?    -- Нет, он тоже погибнет, если заговор удастся, -- отвечал Фазиль.    "О, это совсем другое дело! -- подумал Лаццаро. -- Тут нам нечего больше делать!"    -- Гассан-бей, как видно, хотел, -- продолжал Фазиль, -- уговорить Сади-пашу принять меры против заговора, но тот не согласился и вообще не поверил его словам. Так что теперь Гассан-бей хочет взяться за дело один.    -- Чего же он хочет?    -- Раскрыть заговор и отвратить опасность. Он сказал принцу, что последняя ночь мая назначена заговорщиками для исполнения их плана. Поэтому он хочет опередить их, в предыдущую ночь всех арестовать.    -- Гассан-бей?! Министров!    -- Да, в ночь с тридцатого на тридцать первое мая.    -- Какое у нас сегодня число?    -- Двадцать восьмое, -- отвечал Фазиль. -- Ждать придется недолго.    -- Ты уверен, что Сади не участвует в этом заговоре?    -- Я уже сказал тебе, что Сади-паша должен бы был арестовать министров, но он не хочет этого делать!    -- Тогда нам ничего больше не остается делать, как помогать заговорщикам. Гассан-бей тогда тоже падет.    -- Он это хорошо знает сам. Поэтому-то он и хочет опередить заговорщиков, принц тоже будет ему помогать.    -- Этого не должно случиться, Фазиль!    -- Почему же? Если этого не случится, я потеряю мое место, Лаццаро.    -- Его тебе ни в коем случае не удержать, поверь мне! Гассан-бей ничего не сможет сделать!    -- Он мужественный и умный, говорю я тебе!    -- Ну, даже если ему и удастся на минуту отвратить опасность, то все-таки ему никогда не уничтожить ее совсем. Что ты хочешь: оставить это место и заработать завтра большую сумму денег или остаться здесь на несколько дней и потом не иметь ничего?    -- Большую сумму?    -- Не меньше твоего годового жалованья!    -- Это стоит обдумать!    -- Ты можешь завтра очень легко заработать эти деньги, Фазиль, -- сказал вполголоса Лаццаро.    -- Гм!.. Почему же ты сам не хочешь их заработать? -- недоверчиво спросил Фазиль.    -- Я не могу заработать их сам, -- отвечал грек, -- во-первых, тебе, как слуге принца, скорее поверят, чем мне, во-вторых, я не могу пока появляться. Одним словом, я не могу заработать этих денег сам и поэтому хочу передать это дело тебе, так как ты мой друг!    -- Хорошо, я согласен. Ты прав, тут я ничего не потеряю!    -- Ну, так иди завтра, только чтобы этого никто не заметил, к одному из заговорщиков -- ты знаешь их имена?    -- Да, Гассан-бей называл их: Гуссейн-паша, Мидхат-паша...    -- Довольно! Ступай завтра к Мидхату-паше и скажи ему, что заговор открыт и что Сади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.    -- Не Сади-паша, -- заметил Фазиль.    -- Это все равно! Скажи, что Сади-паша!    -- Хорошо, пускай он!    -- Тогда Мидхат не станет торговаться о вознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, и у него будет еще время предупредить своих товарищей о грозящей им опасности. Они успеют осуществить свой замысел.    -- Да, это правда!    -- Когда же ты пойдешь?    -- Завтра вечером.    -- Только не слишком поздно!    -- В девять часов.    -- Ты в этом не раскаешься! Я приду узнать, как все произошло. Спокойной ночи, Фазиль.    И старые приятели расстались.    Когда на другой день Мидхат-паша возвращался в свой дом, у самого входа его остановил нищенствующий дервиш, который опять же был не кто иной, как Лаццаро.    -- Великий паша! -- сказал он глухим голосом.    -- Ступай во двор моего дома, -- сказал ему Мидхат, -- там тебя накормят и дадут денег.    -- Я знаю, что ты великодушен и щедр, великий паша! Выслушай мои слова! Берегись Сади-паши!    Мидхат невольно остановился и взглянул с изумлением на нищего дервиша.    -- Берегись твоего врага, Сади-пашу! -- продолжал тот. -- Высокое место предстоит тебе! Займи его! В эту ночь все зависит от тебя! Воспользуйся ею и берегись Сади-паши.    С этими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше и отошел прочь.    Слова старого нищего еще больше усилили волнение, все более и более овладевавшее Мидхатом по мере того, как приближался день развязки.    Эта развязка была ужасна! Дело шло о свержении султана и о возведении на трон другого. Удайся этот переворот, и те, которые его задумали, стали бы самыми сильными и могущественными людьми в государстве. В случае же неудачи им не избежать позорной смерти.    Мидхат хотел быть сильнейшим и первым. Он не доверял остальным участникам заговора. Он более всего боялся, что их сила и влияние будут главенствующими и что он будет ими, как прежде Сади-пашой, отодвинут на второй план.    Но если бы ему удалось стать во главе их и захватить в свои руки все нити заговора, тогда ему нечего было бы их опасаться, а в случае успеха легко было бы устранить их.    В то время, когда Мидхат, объятый этими мрачными думами, ходил взад и вперед по своему кабинету, вошел слуга и доложил ему, что один из слуг принца Юссуфа хочет его видеть.    Это известие изумило Мидхата. Как? К нему явился посланный от принца?    Он тотчас же велел впустить слугу, и на пороге кабинета появился, униженно кланяясь, Фазиль.    -- Выслушай меня, великий паша! -- сказал он умоляющим голосом, падая на колени перед пашой.    -- Кто ты? -- спросил Мидхат в удивлении. -- Мне сказали, что меня хочет видеть слуга его высочества принца Юссуфа.    -- Это я, великий паша! Но лучше, если никто этого не узнает, так как я пришел не от имени принца! Я пришел, чтобы сообщить тебе об опасности, грозящей тебе и прочим министрам!    -- Значит, ты изменник? -- сказал Мидхат ледяным тоном.    -- Ты можешь велеть кавассам взять меня, если хочешь, но я думаю, что ты наградишь меня! Заговор выдан!    -- Выдан -- кем? -- вскричал Мидхат, пораженный ужасом.    -- Сади-паша знает, что ты и прочие заговорщики назначили последнее число мая днем исполнения ваших планов! Он хочет накануне ночью арестовать всех вас в ваших домах!    -- Сади-паша, -- прошептал Мидхат, к которому уже вернулось его спокойствие.    -- И он назначил ночь с тридцатого на тридцать первое мая, чтобы опередить вас!    -- Это ночь с завтра на послезавтра! -- продолжал вполголоса Мидхат. -- Нам, значит, остается только одна ночь!    -- Я пришел, чтобы предостеречь тебя и твоих друзей! -- сказал Фазиль.    Мидхат подошел к своему письменному столу и, вынув из ящика кошелек с деньгами, протянул его Фазилю.    -- Ты вовремя пришел предостеречь меня, бери свои деньги и беги, так как ты рискуешь теперь головой, -- сказал он, указывая на дверь.    Фазиль поспешил взять кошелек и с низкими поклонами исчез из комнаты.    Мидхат-паша дернул за зеленый шелковый шнурок колокольчика.    Вошел слуга..    -- Заложить карету! -- приказал Мидхат.