Сумасбродка на выданье

Я не нашлась, что ответить, эта тема старая, и мы с ним ее уже обсуждали. Но вот опять он говорит, что я подкачала. Конечно, подкачала, но не специально! Для меня важна была моя карьера, мне нравилась моя работа, если не учитывать взаимоотношения с шефом, то все меня в ней устраивало. И кто же думал, что все так получится с перелетами?

– В общем, семейная история всплыла, когда Костик продолжил с тобой встречаться уже после того, как ваша свадьба не состоялась. Когда об этом узнала Стеллла, то закатила грандиозный скандал. А потом пригрозила Косте, что если он тебя приведет в дом, то она покончит с собой. Мальчик ей поверил и прибежал ко мне. Я позвонил гадине, чтобы она прибыла на беседу, но она заявила, что слышать ничего не желает и ей плевать на мои нравоучения. «Костик мой сын, а не ваш внук!» – так и сказала.

– Она сумасшедшая, – пробормотала я.

– Думаю, что определенные сдвиги в ее сознании всегда были. Но к старости это усилилось, – согласился он. – Так вот, Костя был очень подавлен. Он не мог разорваться между любовью к тебе и всем тем грузом, который свалила на него Стелла: любовь и уважение к матери, преклонение перед ее чувствами к сыну, ее самопожертвование и все остальное прочее. И тогда я решил, что пора ему узнать правду о том, что происходило с его родителями, и вообще как все это было.

Я прикинула, как бы я восприняла известие о том, что моя мама меня не желала иметь, хотела абортировать, а потом не обращала на меня внимания до тех пор, пока не возникла угроза оказаться снова в бараке, из которого ее когда-то извлекли. Конечно, я была бы шокирована, подавлена и сильно расстроена. Но все же не до такой степени, чтобы превратиться в убийцу. Причем, Костя как раз должен был злился на свою мать, на деда, который не защитил его в детстве, на покойного отца, который самоустранился. Но что его заставило обратить свой гнев на меня?

«Она всю жизнь тобой прикрывалась, чтобы нигде не работать и ничего не делать. Она таскала тебя по всем секциям, кружкам и детско-юношеским центрам, чтобы муж понимал, что она не может работать даже по дому, и оплачивал прислугу. Она не позволяла нам принимать большее участие в твоей жизни, потому что не хотела, чтобы у нас тоже появились какие-то рычаги воздействия на твой разум. Она до сих пор терроризирует тебя, потому что не желает ничего менять, прежде всего, в своей жизни!» – вот что сказал дед внуку, чтобы заставить его по-другому взглянуть на собственную мать.

Смириться с предательством близкого человека невероятно трудно, но Костя старался изо всех сил. Он пытался оправдать свою мать в своих глазах, но на ум приходили все новые и новые подробности из его детства, которые наглядно демонстрировали ее старания поработить сына. Мать манипулировала им, играла, как с куклой. И наверное, невероятно забавлялась, сделав из собственного сына раба своих амбиций. Злость и обида за того беззащитного мальчишку, которого заставляли непомерно много заниматься, возили в санатории, вместо того, чтобы отпустить в пионерский лагерь. Вдалбливали английский, вместо того, чтобы позволить занятия на стадионе. Он рос хилым и изолированным от общества своих сверстников. Ему всегда было некогда, он жил по расписанию, поэтому невозможно было съездить с отцом на рыбалку или с дедом на дачу. Черт бы ее подрал, эту мамочку, которая всячески ему давала понять, что никому, кроме нее, до Кости нет дела. И это стало лишь крошечной верхушкой айсберга негатива, который стал лихорадочно подыматься с глубин его сознания.

– И все же я не понимаю, почему он решил, что я состою в связи со своим шефом, – покачала я головой. – Я терпеть не могла Жаткина, а он едва выносил меня. Это знали все. Но Костя умудрился слышать только себя. Представляете, он мне привел такие доказательства, как разговор со сторожем автостоянки, который видел, что Жаткин приезжает к дому с блондинкой. Господи, да блондинок, как собак нерезаных! А еще он позвонил в редакцию и выяснил, что, когда я уехала в предсвадебную командировку, Жаткин тоже уехал в командировку. Костя даже не уточнил, куда именно и когда вернется. Нет, он тут же решил, что мы умотали вместе! Бред какой-то!

– Знаешь, – осторожно заметил Феофан Леопольдович, – мне кажется, что у него были основания думать, что у тебя с шефом могут быть какие-то отношения. Во всяком случае, он на это намекал!

Я попыталась его переубедить, ведь сейчас-то рот у меня не был заклеен пластырем, но он мне этого не позволил.