Сумасшедшая любовь

– Послушай, скаут. На этой неделе ты не принесла ничего, с чем я мог бы работать. Напомнить, в чем заключается твоя работа?

– Нет.

– Тогда усвой, что ты не можешь дружить с этими людьми. Придется выбирать между работой и весельем. Если уж я вижу, что ты проводишь время со знаменитостями, то рассчитываю получить хоть какие-то сведения, которые пойдут в печать. Понимаешь?

– Да, Энди. – Было непохоже, что в ближайшее время я попаду на какую-нибудь вечеринку в качестве гостя.

– Ты делаешь отличные снимки, Джо, но наша работа – не льстить людям. Мне нужно, чтобы ты втянулась в игру. – Его тон смягчился, и я поняла, что буря миновала. – Ты знаешь, я постоянно получаю жалобы от кадровых сотрудников, так что прекрасно осознаю: вы, ребята, думаете, что я слишком строг. – Я задержала дыхание. Я не знала, что на это ответить. – Но я всего лишь хочу, чтобы вы выкладывались по максимуму, правильно же?

Я издала ни к чему не обязывающее ворчание.

Он замолчал, словно ожидая поддержки, которая никогда не последует. Через какое-то время он продолжил.

– Ладно. Я внимательно просмотрю все эти кадры. Быть может, я найду что-то полезное. Возможно, кто-то привел любовницу вместо жены на вечеринку. – Он повесил трубку.

Теперь уже яичница остыла. Я отодвинула тарелку и обратилась к Зайону:

– Как ты умудрился столько времени с ним проработать?

Телефон разрывался от звуков уведомлений, напоминавших мне, что пора сесть за компьютер, разобраться с электронной почтой и социальными сетями. С тех пор как мама открыла для себя «Фейсбук», она общалась со мной исключительно там. Если она звонила, то говорила: «Ты видела, что я разместила в «Фейсбуке»?» Мне приходилось логиниться и читать это прямо в процессе разговора, хотя она могла бы рассказать и по телефону. А потом она просила дать трубку Зайону, чтобы он рассказал, что со мной происходит на самом деле.

Сегодня одно из уведомлений пришло потому, что мама разместила ссылку на статью обо мне: «Моя дочь Джози Уайлдер гуляет по городу со звездой!»

Она обожала разбрасываться громкими именами. Она до сих пор бредила парнем, который организовывал реалити-шоу с элементами соревнований, потому что он учился в одной школе с ней. И не важно, что она была на восемь лет старше его и должна была уже выпуститься к тому моменту, когда он начал учиться. И все это несмотря на ее отношения с деятелем искусства, имя которого было известно в определенных кругах. Говорят, близкое знакомство может привезти к потере уважения. Вероятно, такой же эффект возникает из-за одиночества.

Я напечатала: «Мама, я просто работала», а потом прошлась по другим каналам связи. И почему все используют разные форматы? Я категорически не могла этого понять. Мама пользовалась «Фейсбуком», Зайон писал текстовые сообщения, а папа до сих пор слал исключительно электронные письма.

Кстати, о папе – в списке непрочитанных горело сообщение от него.

– О нет.

Зайон пристроился позади и откинулся на спинку дивана.

– Что такое?

– Мой папа.

– А он писал тебе, с тех пор как ты приехала сюда?

– Один раз. – Я с трудом сглотнула, прежде чем ответить. – Двадцать второго мая. Через два дня после моего дня рождения.

– Думаешь, он увидел статью?

Тема письма была пустой, так что гадать не имело смысла. Я собралась с духом и приготовилась прочитать все, что бы он ни написал.

«Аника,

Сегодня мне переслали статью, где фигурировало мое имя под твоей фотографией в желтой прессе. Я был очень разочарован. Пожалуйста, помни о том, что мое имя навеки связано с твоим и твои действия отражаются на твоей семье. Я ожидаю от тебя лучшего поведения, Анушка.

Папа».

Под «моей семьей» он подразумевал себя. Его жена не признавала факт моего существования, а моя мама явно была в восторге от моих приключений. Вот с этим мне приходилось жить: одного из родителей я не разочаровывала никогда, зато другого подводила всегда. Я поставила ноутбук на кофейный столик и свернулась на диване, обняв подушку.

– Плохо дело? – Зайон умел задавать прямолинейные вопросы, но никогда не заглядывал мне через плечо, чтобы прочитать что-то украдкой.

– Нет. – Я замаскировала расстройство нервным смешком. Я села прямо и сделала глоток воды. Я не стану плакать. Он этого не стоит. У него нет надо мной такой власти, чтобы меня расстроить.

Зайон, похоже, ничего не заметил.

– Так что он сказал? Он видел статью?

– Да. Он просто разозлился. – Я снова засмеялась, хотя ничего смешного не сказала. – Он обратился ко мне по прозвищу, так что скорее хочет пристыдить, нежели запугать. – Это даже прозвучало весело.

– А что он может сделать, Джози? Тированиллапурам в восьми тысячах миль отсюда. А ты уже взрослая.

Я поправила его, отреагировав на жалкую попытку произнести название города, где жил мой отец.

– Тируванантапурам.