Сумасшедшая парадигма делает СССР газовой супердержавой

19. Групповуха

Сибирская холодная весна в полном разгаре. Но солнце светит всё сильнее. Снег теряет свою первозданную белизну. Постепенно оседают снежные сугробы. Я со своим отрядом достреливаем последние километры профилей и возвращаемся на базу в Ханты на межсезонье до летних работ. Но проходит пару дней и мне предлагают срочно выехать в удаленный второй отряд, который покинул заболевший В.Т., работавший там последнее время оператором и оставивший вместо себя малоопытного оператора-практика – Ваню Плахина. Выехать, чтобы курировать работы и оказывать ему методическую помощь.            Проходит пять дней работы отряда и нашего операторского тандема. Но вот, наступает резкое потепление и по неизвестной причине обрывается связь с базой, а до Хантов 50 км. и все по зимним болотам. В отряде много женщин и в отряде начинается настоящая паника. Отрядные паникеры непрерывно твердят:” Нас бросили! О нас забыли! Нам не выбраться отсюда!” Безвольный и малоопытный Плахин не слушает мои отчаянные убеждения и сам подается панике, а я здесь – всего лишь консультант. И вот уже отряд сворачивает работы и стартует в Ханты. Я еду вместе с Плахиным в балке сейсмостанции не в самом лучшем своем настроении. Я понимаю, что в Хантах я буду крайним во всей этой истории. Конечно, я могу остановить отряд. Вернее попробовать. Надо просто встать на пути головного трактора. Но я понимаю, что есть только fifty-fifty, что трактор, за рычагами которого сидит тракторист, разгоряченный невесть откуда взявшимся в отряде горячительным, затормозит свой путь. А мне… А мне, только что подаренная жизнь еще не настолько опостылела, чтобы её вот так бездумно, не за понюшку табака, бросить под широкополосные гусеницы болотного трактора.                   Балок неожиданно останавливается. Я неохотно вылезаю из теплого балка, и мои глаза лезут на лоб. Дорогу нашему отряду преграждает встречный трактор, и из него вылезает до боли знакомая мне фигура В.Т… Он передает нам письма, новые батареи для радиостанции и прочее, а затем в наступающих сумерках прямо здесь на болоте устраивает импровизированный митинг о геологической важности последних оставшихся километров профилей. Митинг заканчивается. Трактор В.Т. скрывается в ближайшем мелколесье. А мы, сломленные и растерянные, уже глубокой ночью возвращаемся на профиль, с которого сбежали всего лишь несколько часов назад. Но работы уже нет никакой. Отряд полностью деморализован. Кое-как мы отстреливаем еще с десяток км. Потепление продолжается. И вот уже по рации приходит столь желанное сообщение о прекращении работ и выезде на базу.                                                       А вот, и итоговое собрание партии, посвященное окончанию сезона. В общем, – необязательный формат полевых партий. Нет представителей экспедиции и присутствуют только рабочие из второго отряда. Начинается собрание и В.Т. сообщает, что партия выполнила свое проектное задание. А потом – а потом начинается моя групповая прилюдная порка. Похоже, В.Т. серьезно решил показать, кто в доме, вернее, в партии – хозяин. Меня обвиняют во всех смертных грехах, сотворенных мною в обоих отрядах. Ну, разве только, не в изнасиловании поочередно всех девочек из обоих сейсмоотрядов. Пока речь шла о моем утоплении трактора я по наивности полагал, что это просто необходимый ритуал итогового собрания. Но когда речь зашла о втором отряде, я понял, что меня здесь просто опускают. Вставали рабочие второго отряда и во всеуслышание и мне в глаза заявляли, что это я вывез их с профиля, что это я отдал приказ о выезде. Конечно, я их понимал – все они были навеселе. Но иначе здесь и не могло быть. Это были настоящие работяги-сибиряки, и только градусы могли превратить их в Цицеронов. И так никто и не поднялся, и не сказал: “ Ребята! Побойтесь Бога. Ну, зачем Вы его так?” Нет вру. У меня нашелся защитник. За меня заступился Аркадий Краев, мой ровесник, выпускник Свердловского Горного, только что назначенный в нашу партию интерпретатором и сидевший за моей спиной. Правда, заступился он… сорок лет спустя, уже став культовой фигурой Ямала, обладателем Лен-премии и прочих титулов и наград. Заступился он в своих интернет мемуарах “К сокровищам стылой земли”. Возможно, тогда он был ещё просто молод и осторожен, чтобы рисковать и плыть против течения.

20. Ханты… Любовь моя

… Прости меня… Прощай!