Сумасшедшая принцесса

– В тронном зале королевского дворца находится огромный изумруд, – тут же услужливо начал Пампур, – никто не знает, кем и когда он был установлен. Но известно одно: как только у очередного короля рождается наследник или наследники, от Камня сами собой откалываются куски, которые принцы и принцессы и носят в качестве кулонов до тех пор, пока не назревает момент передачи престола. При проводимой церемонии все осколки прикладываются к Камню Власти. Но обратно камень принимает всего лишь один, отторгая прочие, владелец которого и становится новым королем или королевой. Существует предание, гласящее о том, что Камень сам выбирает самого достойного претендента, каким-то неведомым образом оценивая его физические и духовные качества.

– И не обязательно им станет старший из королевских детей? – поинтересовался Огвур.

– А вот это совершенно верно, – подтвердил барон.

– Если я все правильно понял, то Камень сам выберет, кто будет править – Ульрика или ее брат? – переспросил Ланс.

И вновь барон утвердительно кивнул головой.

– Мы пришли! – возвестил Вин, останавливаясь у одной из камер. Дверью в это помещение служила не железная решетка, а настоящая деревянная створка с массивным замком, который открыли ключом, хранившимся в кошеле на поясе у Сугуты. Вин вошел первым и укрепил факел в настенном кольце, освещая крохотную каморку. Я склонилась над лежащим на топчане человеком, стараясь рассмотреть его черты. Совсем молодой мальчишка, болезненно бледный и худой, с давно нечесаными бесцветными волосами. Нос картошкой, узкий лягушачий рот. И правда, обычный деревенский парень. Но уж слишком неприметный, слишком не запоминающийся. Интуиция подсказывала мне, что все здесь не так просто, как казалось на первый взгляд.

Парень открыл глаза, которые оказались мутно-серыми. Опять – никакие глаза. И взгляд никакой, ничего не выражающий. Ни испуга, ни удивления, ни вопроса не отражалось в этом взгляде. Только безразличие и тупость.

Я подтянула ногой кривую табуретку, имеющуюся в камере, и села около пленника. Мои спутники подпирали стены, с интересом наблюдая за предпринимаемыми мной действиями. Пленник остался безучастно лежать на одеяле, не сводя с меня водянистых, ничего не выражающих глаз.

Он мне не нравился. Я не могла объяснить странной антипатии, испытываемой по отношению к этому парню, но факт оставался фактом, заставляющим меня считаться со своими ощущениями.

– Его что, пытали? – спросила я Сугуту, не отводя глаз от пленного и наблюдая за его реакцией.

– Да! – виновато проблеял старик. – Негодяй не хотел говорить.

– И что он сказал под пытками?

– Немного, – признал Вин. – Он почти ничего не знает. Он рекрут, новобранец, и доставка этого письма – его первое задание, которое он так бездарно провалил.

– Разве провалил? – скептически хмыкнула я. – А мне кажется, он выполнил его блестяще!

Яркая искорка на мгновение мелькнула в глубине серых глаз пленника. Мелькнула и погасла. Или, может, это был всего лишь отблеск пламени факела?

– Как тебя зовут? – Я обращалась к узнику.

Парень упрямо молчал.

– Говори, мерзавец, или я снова вздерну тебя на дыбу, – пригрозил Вин.

Бледные губы пленника нехотя разжались:

– Ивэн. – Голос без интонаций назвал обычное имя.

– Откуда ты и кто вручил тебе это письмо? – продолжала допрашивать я.

– Родился и жил в столице. Мои родители умерли, я воспитывался в сиротском приюте. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня признали не годным к обучению какому-либо ремеслу и подарили храму Пресветлых богов, где приставили мыть полы и протирать окна. Пару недель назад настоятель Храма отправился в объезд сельских приходов. В одном из маленьких городков он неожиданно вызвал меня к себе, дал письмо, приказал срочно вернуться в столицу и доставить письмо начальнику дворцовой гвардии. Когда я проезжал мимо замка, меня схватил дежурный патруль.

– Вот, – удовлетворенно подтвердил Вин, – ничего другого мы не смогли выбить из парня даже под пытками. Похоже, этот гонец просто исполнительный дурачок.

И снова мне показалось, что в глубине серых глаз мелькнула яркая искорка удовлетворения и насмешки. Показалось ли?

– Как вы его поймали? – Этот вопрос я адресовала Винфриду.

– А никак! – Воин насмешливо пожал плечами. – Этот идиот во весь опор скакал по дороге, даже не скрываясь, – видимо, здорово торопился.

– Даже не скрываясь! – повторила я. – Огвур, тебе это ничего не напоминает?

– А как же, – осклабился орк. – Ланс поймал меня не менее героически.

– Ну, ну, ты там полегче насчет моего геройства-то выражайся, – больше для проформы проворчал Ланс. Но и ему было ясно, что история Ивэна шита белыми нитками.

Я прогуливалась по камере, чуть не наступая на ноги своих друзей. Три шага от стены до стены, поворот – снова три шага. Особо не разгуляешься. Но размеренные вышагивания хорошо стимулировали мыслительный процесс.