Сумасшедшие истории

Но только мы разделись в моей спаленке, как в окно раздался требовательный стук. Пришли мои два друга, Игорь и Мирон. Пить чай и играть на гитаре, которую я в то время пытался освоить. Пришлось открыть.

Ребята расселись на кухне. Ленка тут же организовала им остатки борща и по котлете. Они жадно набросились на еду. Они были тоже студентами. Но у них не было Ленки.

– Кушайте, пацаны, – сыто бубнил я, поглаживая Ленкину острую коленку. А она глядела на меня и молча спрашивала: а как же покувыркаемся? Взгляд был красноречивее любых слов.

– Вы это, – сказал я, – как поешьте, гитару настройте пока и прошлый урок повторите. А мне надо с Леной кое о чём переговорить. А вы пока поиграйте. Игорёк, ты говорил, новые песни «Машины времени» разучил.

И я нырнул с Ленкой в спальню. Она прижалась ко мне и жарко зашептала:

– Какой ты молодец, а то я уже вся мокрая…

И мы начали кувыркаться. При этом Ленка, как обычно, полностью отключилась от окружающего мира. Было такое впечатление, что все её чувства концентрировались только в одном месте, всё остальное её не интересовало. И, естественно, она не услышала, что вместо блатных аккордов за стенкой просто бессистемно перебирают струны. Но это заметил я. Выглянул из-под одеяла и увидел, что в щели между дверью и стенкой блестит чей-то глаз. Чей именно – Игорька или Мирона – понять было невозможно. К этому глазу скоро присоединился ещё один. Гитара что-то всхлипывала за дверью, а глаза блестели в темноте.

– Вот сволочи, – возмутился я, – совсем оборзели. Ну, я вам сейчас устрою…

И я устроил.

– Жарко мне, Леночка, – прошептал я и сбросил одеяло…

Когда я минут через двадцать, кутаясь в халат, вернулся на кухню, моим глазам предстала следующая картина. Бедная гитара валялась в углу с оборванной третьей струной. Рядом с ней валялся табурет. Два моих друга сидели почему-то на полу с красными физиономиями. По физиономиям тёк пот. Первым очнулся Игорёк.

– Мне пора. Уроки надо сделать, – пробормотал он и ринулся на улицу.

– Так ведь завтра выходные, – попробовал остановить я его.

– Много задали, – оттолкнул меня Игорь и, надевая на ходу пальто, захлопнул дверь.

Мирон продержался минут десять. Он доел борщ, выпил чай. Но когда в комнате появилась Ленка, удовлетворённо позёвывая, он тоже не выдержал. Сослался на внезапно заболевших родственников и отбыл. Отбыл боком, стараясь прикрыть раздувшиеся в районе паха штаны.

– Чего это они? – удивилась Лена.

– Решили не мешать нам, – ответил я, скрыв истинную причину их бегства, – друзья у меня деликатные до ужаса.

– Классные у тебя они, – улыбнулась Ленка и добавила: – Покувыркаааааемся?

Кувыркались мы ещё около месяца. Сценарий был один и тот же. Ленка приезжала с торбами. Накрывала на стол, кормила меня. Потом мы занимались сексом. Потом я провожал её на автобус и, умиротворённый, шёл делать уроки или читать книжку. И в принципе, мне это нравилось. Единственный минус был в том, что нас объединял только секс. Больше ничего. Ни поговорить, ни фильм посмотреть, ни музыку послушать. Она ничем не интересовалась. Вообще.

И я заскучал с ней. Хотя сытая жизнь радовала. И регулярный секс тоже радовал. Но было скучно. Наступала весна, и хотелось любви и взаимопонимания. И я решил порвать с Ленкой. На выходных. Но предварительно сводить её в кино. Тогда как раз в прокат вышел фильм «Любовь и голуби». На него-то я её и пригласил.

Пошли на дневной сеанс. Народу было немного. Билеты, как обычно, взяли на последний ряд. И это была главная моя ошибка. Как только погас свет, Ленка начала приставать ко мне. Лезла целоваться и обниматься. Весь фильм. Отличный фильм, который, однако, я с тех пор на дух не переношу. И всё из-за Ленки.

После сеанса на улице перед кинотеатром я это всё ей и высказал. Что в мире есть много интересного, кроме кувырканий. И что готовит она отлично, но мне нужно ещё что-то для души. Что именно нужно, я не смог толком сформулировать, но Ленка меня поняла. Она заплакала. Поплакала несколько минут, стоя передо мной, уставшим и растерянным. Затем вытерла слёзы, чмокнула в ухо и убежала на автобус.

– Не провожай, – крикнула.

И уехала.

А я остался. Перешёл опять на чай с булкой. Занялся более плотно учёбой. Как-никак был последний год моего обучения в техникуме. Наступало время написания диплома. И я решил совместить это самое написание с работой. Устроился на центральный телеграф разносчиком телеграмм.

Работа была непыльная. И, как выяснилось, весьма денежная. Обычно развозить телеграммы отправляли на прикомандированных к телеграфу такси. Каждый день дежурило две или три машины. А посылали отвозить не одну телеграмму, а сразу пачку, по маршруту. И по нормам на каждую телеграмму отводилось 11 минут на доставку. Я был молод и скор, и поэтому развозил все телеграммы в рекордные сроки, сокращая нормативы в два, а иногда и в три раза. Оставшееся время мы с водителем тратила на то, чтобы подвозить пассажиров. Плату за проезд, естественно, брали себе, поделив пополам.