Сумасшедший день

– Ну что вот вы, товарищ Гуров, сразу так в штыки все воспринимаете. Раз надо, то посмотрю, – в голосе Громова зазвучал испуг.

В конце концов все формальности были выполнены, и Гуров двинулся к выходу, уточнив у полицейского, который был на вызове:

– Где узнать в администрации метрополитена, кто из сотрудников технических служб был на этой станции в пятницу ночью? Есть какой-то журнал или отчетность с фамилиями работников и временем их присутствия?

Сержант хмыкнул и повел плечом:

– Можно, конечно, у бухгалтерии и в техническом отделе сделать запрос. Но… – он иронично улыбнулся, – в метрополитене до сих пор, как в Советском Союзе, – бюрократия и при этом полное разгильдяйство. Даже не знаю, записывают они где-то или нет, кто у них и когда работал на какой станции. У технических работников почти у всех есть универсальные ключи от дверей и переходов, поэтому персонал перемещается как им вздумается.

– А вы можете мне эту информацию добыть? – попросил оперативник. – В ночь с пятницы на субботу кто был из сотрудников на этой станции в период с трех часов ночи до открытия. Необязательно официальные записи. Это моя личная просьба.

Сержант кивнул согласно, почему бы и не помочь оперу, тем более тот терпеливо выждал, пока все официальные бумаги будут заполнены, хотя в таком звании мог бы давно уже устроить им скандал, обложив ругательствами. А этот простой мужик, общается не свысока, понимая, какая непростая работенка свалилась на наряд из-за события на станции.

Из отдела, где дежурные полицейские все еще проводили опросы свидетелей, Гуров вышел с тревожным ощущением, что преступник все время где-то рядом и не просто преследует его, а еще и обходит на пару ходов. Ему очень хотелось позвонить Марии, проверить, все ли в порядке. Она как раз добралась до квартиры четы Орловых, и теперь Лев, убедившись, что жена в безопасности, сосредоточился на работе. Он должен срочно распутать это дело, чтобы их семья могла перестать скрываться и вернулась к обычной жизни без страха и угроз.

В больнице Игорек Громов, теперь не в больничной пижаме, а в шелковом халате, сокрушенно вздыхая, показал оперу фотографии из нескольких анкет:

– Вот эта и, кажется, вот эта еще… – он в задумчивости листал и листал фотографии на экране. – Или, кажется… может быть, вот эта… Хотя у Алины были формы более округлые, волосы вроде бы светлее.

– Какого цвета глаза, форма носа, особые приметы – родинки, шрамы? – привычно начал опрос Гуров.

За долгие годы работы он знал, как бывает трудно получить описание преступника. Жертвы от стресса ничего не могли вспомнить, путались в простых деталях, поэтому приходилось направлять их память, обсуждая каждую деталь.

– Глаза… глаза я не помню. То ли зеленые, то ли серые, светлые какие-то, – развел руками помощник депутата. «Жениться собирался и даже цвет глаз не помнит», – про себя хмыкнул Лев, но озвучивать свои мысли не стал. Зачем смущать потерпевшего, тот может замкнуться от едких замечаний и начать давать односложные ответы.

– Родинка есть, есть! – обрадовался Игорек. – На ухе, на мочке уха небольшая точка. Я поначалу подумал, это сережка, а потом спросил, почему она не носит парную. Алина объяснила, что это родинка, я сразу обеспокоился, ведь все родинки и пятна на коже могут быть потенциально опасны, вдруг меланома, и что мне делать потом с больной женой? Это же огромные деньги за лечение! Тем более дети, наследники с такой генетикой – это опасно!

В палату ворвался взлохмаченный Крячко. Он с ходу плюхнулся на стул, вытянул свой смартфон, схватил телефон Громова и начал лихорадочно тыкать на кнопки.

– Приметы есть?

– Родинка на ухе, – коротко бросил Лев, а сам дальше продолжил опрос Громова: – Хорошо, рост у нее какой?

Тот рассуждал, лежа на кровати:

– Даже не знаю, она на каблуках была оба раза. Цокала каблучками, ведь это так женственно. Я сразу ей написал, что не понимаю этой современной моды на кроссовки и бабушкины туфли. Женщина должна быть прекрасной, манить. Платья, туфельки на каблуках, макияж должны быть обязательно, она же со мной будет выходить в свет и общаться с состоятельными людьми, с представителями государственной власти.

– Давайте покороче, – Гуров оборвал его философию на полуслове. – Волосы какой длины и цвета? Еще особые приметы есть?

– Смеется красиво, как будто колокольчик звенит, – вздохнул Громов и снова рассыпался в многословии: – Хорошая из нее вышла бы жена. И зачем ей понадобилось заниматься кражами? Жила бы у меня распрекрасно, хоть красивую жизнь увидела. Ведь у меня столько возможностей, сначала в депутаты, потом в министерство, а потом, может, и управление страной.

Крячко не выдержал и насмешливо хмыкнул, Громов очнулся от своих мечтаний и заерзал на кровати:

– Ну что, когда вы ее уже поймаете? Осталась всего пара дней, мне еще технику покупать.