Суматоха под диваном

— А вот тут вообще интересно получилось! — засмеялась Яна, призывая и Виталика посмеяться с ней, но быстро убрала улыбку, потому что поняла, что он не может смеяться, да и не собирался. — Кхе-кхе… Когда тебя забирали медики, ты был весь в крови от порезов, один легкий, другой тяжелый, в смысле глубокий, на шее. Тебе поэтому говорить и глотать тяжело. Привезли в больницу, тут же в операционную, стали шить и не сразу поняли, что у тебя еще и огнестрельное ранение. Но пульку тоже достали.

— Пульку?! Ты серьезно? Какая прелесть! То есть меня и порезали, и подстрелили? Хорошо, что не подожгли! Я просто счастливчик.

— В другой последовательности, — ответила ему Цветкова. — То есть тебя сначала подстрелили, а потом порезали.

— Они ненормальные, что ли? Решили все виды оружия на мне испробовать? — не понял Виталий Николаевич. — Их взяли?

— Взяли. Лысый бандюга пока не может говорить, его тоже прооперировали, а вот его подружка Диана всё рассказала. Хочет облегчить свою участь. Только она клянется, что они тебя не резали. Ее сожитель только выстрелил в тебя.

— Получается…

— Получается, что после них тебя еще кто-то порезал. Только тоже не понимаю — зачем? Ты уже никакой опасности не представлял, зачем убивать?

— Да уж. Не знаю, кому я мог так насолить. Зато теперь понятно, почему мне так плохо.

— Ты потерял очень много крови, делали переливание. К сожалению, лысый бандюга вывел из строя камеры на стоянке, поэтому невозможно восстановить порядок действий.

— Девушка, имейте совесть, ему отдыхать надо, — обратилась к Яне медсестра.

На прощание Цветкова пожелала Виталию скорейшего выздоровления и удалилась.

В коридоре ее ждал Мартин.

— Ну, как он?

— Держится. Плохо, конечно, что вместо первой брачной ночи он попал в реанимацию, но хорошо, что выжил, — вздохнула Яна. — А тебе уже оказали помощь?

— Да, ерунда, заклеили чем-то, — ответил Мартин.

— Надо позвонить Асе и сказать, что ее муж пришел в себя.

— Подожди. Тут такое дело… — замялся Мартин. — Я поговорил с врачом, который оперировал Виталия. Ася была с ним рядом и всё слышала.

— Что слышала?

— Когда Виталий бредил и выходил из наркоза, он всё время повторял твое имя.

Яна смутилась, но быстро нашлась.

— Ну конечно! Это легко объяснить. Последнее, что он видел перед выстрелом, — это как меня запихивают в машину. Виталий встревожился, это отпечаталось у него в мозгу, вот он и бредил моим именем. — Яна посмотрела в лучистые глаза Мартина и смутилась еще больше.

— Он повторял снова и снова, что любит тебя.

— О господи! Ася это слышала? — ахнула Яна.

— Каждое слово. Она заплакала, сказала, что больше так не может, и поспешила на вокзал.

— Этого еще не хватало! Он же был не в себе. Это же неправда. Виталий просто бредил. Разве такие слова можно принимать на веру? Ася-Ася, что она там себе придумала?

— А мне кажется, что Виталий в бреду просто проболтался. Он всегда к тебе относился очень нежно, а это так просто после свадьбы на другой день не проходит, — не согласился с ней Мартин.

— Что за глупости ты говоришь! Человек сделал предложение, женился… Детский сад какой-то! Какие у него могут быть ко мне чувства?

— Любовь имеет столько вариантов, что и не сосчитаешь. Он и Асю любит, и тебя. Разве так не бывает? Может, он сам не понял, к кому испытывает более сильные чувства. Он сделал выбор в пользу Аси, потому что ты не ответила ему взаимностью, и судя по всему, вряд ли когда-нибудь ответишь. А Виталию нужны дом, семья. Он устал жить один, но ты глубоко укоренилась в его сердце, в этом-то и трагедия.

— Ну уж и трагедия… Мне кажется, что ты утрируешь. Аська умная, она остынет, всё обдумает и вернется. Не станет же она разрушать свое счастье? И не бросит же она Виталия в таком состоянии? — Цветкова с надеждой смотрела на Мартина.

— Я не знаю, Яна, честное слово, не знаю. Чужая душа — потёмки. А женская душа — это вообще тьма египетская. Кто вас, женщин, разберёт? Никто. И никогда. Виталий и Аська должны сами разобраться в своих чувствах. Не думаю, что кто-нибудь из них станет разрушать уже сложившиеся отношения. Давай пока не будем решать за них, а лучше подумает о тебе.

— Обо мне? А что обо мне думать?

— Янка, ты не в себе. Тебе такое пришлось пережить… Нужно отдохнуть, прийти в себя. Посмотри, на кого ты похожа…

Яна в первый раз заметила, что на ней не чужое грязное свадебное платье, а застиранный больничный халат. Она непроизвольно дотронулась до волос — камни были на месте.

Она горько усмехнулась:

— Делать нечего, я повинуюсь. Ты меня просто обволакиваешь своим голосом. Действуешь на меня, как сказочный кот Баюн.

— Какой еще кот?

— А ты не знаешь? Сказок в детстве не читал?

— Сказки читал, но это было давно.

— Кот Баюн, Мартин, это не простой кот, а огромный котище с железными когтями и волшебным голосом. Он заговаривает путников и усыпляет их своими разговорами и песнями. А потом с аппетитом хрустит их косточками.

— Вот как? Неужели я такое страшилище?

— Ты не дослушал. А вот тот человек, который смог с Баюном договориться, обязательно получает спасение и исцеление от всех болезней.