Сумеречье. Легенда Сумеречного моря

У него часто случались неконтролируемые всплески силы, которые подавляли специальным лекарством. Но, как и всякое лекарство, оно имело побочные эффекты, и чем дальше, тем сложнее организму Льео было со всем этим справляться. Поэтому его решили перевести в Морской корпус и направить те самые всплески в нужное русло. Учитывая массу проблем и сложностей последнего времени, поддержание защитного барьера вокруг Сумеречья давалось все большим трудом. И любая помощь в этом вопросе была не лишней.

К сожалению, из-за прибытия Льео наше плановое занятие с магистром Кархольдом пришлось отложить. Хотя, по правде сказать, не только из-за этого… стоило мне заикнуться о тренировке, как меня окатили уничтожающим взглядом, наорали и посоветовали – дословно – не маяться дурью, а отдыхать и восстанавливаться после вчерашнего.

Так что мне не осталось ничего другого, кроме как продолжить путь в библиотеку, где я намеревалась возобновить заучивание текста для ритуала. Это уже тоже стало своего рода традицией – именно в библиотеке я проводила вечера, снова и снова перечитывая сложные фразы на кратфаге. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше, я уже даже почти не запиналась, но до идеала было далеко. Однако я понимала, что это – единственный шанс спасти Крилл, и поэтому старалась изо всех сил.

В библиотеке было, как обычно, уютно и тихо. Мирно потрескивали в камине поленья, в воздухе витал терпкий и чуть сладковатый запах старых книг, по стеклу барабанил мелкий, перемешанный с редкими хлопьями мокрого снега дождь.

Переступив порог, я сперва за этими звуками не расслышала звучащих в глубине библиотеки голосов. Они звучали настолько тихо, что их можно было принять за искаженный шелест ветра… но, уловив их, я замерла и прислушалась. Могла бы поклясться, что говорившие оградили себя пологом тишины, а мне удалось услышать их только потому, что тот самый полог поставил Эртан.

Да, одним из говоривших без сомнения был он. И именно сейчас, в этот самый момент я вдруг осознала, что его магия стала мне по-настоящему родной. Что она принимает меня, а я чувствую ее как свою собственную.

Одно из последствий проведенного утром Сардайла…

Мимолетная мысль о Сардайле вынудила сердце сладко сжаться, но предаваться приятным чувствам и воспоминаниям я себе не позволила. Конечно, можно было обозначить свое присутствие, но вместо этого я тихо приблизилась к книжным стеллажам и снова замерла.

– Он не помнит, Эртан, – во втором голосе я теперь узнала Гвиану. – Ничего не помнит… и об этом – тоже.

– И у тебя больше нет предположений, куда он мог его спрятать? Подумай, Ана, это сейчас очень важно.

Потерянная душа тяжело вздохнула:

– Эр, мы ведь еще много лет назад проверили все возможные варианты. Я не знаю, куда Овар мог его положить… в этом и был смысл. Он спрятал его туда, где я бы не смогла его отыскать.

Я насторожилась и непроизвольно нахмурилась. О чем они говорят?

Повисла недолгая пауза, которую нарушил Эртан, голос которого зазвучал ощутимо громче:

– Раз до сих пор не нашли, значит, проверили не все. И… Фрида, я знаю, что ты здесь. Так что можешь перестать строить из себя шпиона и идти к нам.

Нет, и все-таки в такие моменты не вспыхивать, как алый закат, для меня решительно невозможно!

Двинувшись с места, я медленно миновала несколько стеллажей и, завернув за очередной из них, наткнулась на стоящего в проходе Эртана. Говоря, «идти к нам», он явно выражался фигурально, поскольку здесь находился в гордом одиночестве. Гвиана, если я правильно понимала суть бытия потерянных душ, находилась одновременно во всей библиотеке сразу.

– О чем идет речь? – спустя непродолжительную паузу спросила я. – Я так понимаю, раз вы позволили мне услышать разговор, значит строить из этого вселенскую тайну не собираетесь?

Обращалась я преимущественно к Эртану, и от него же получила сопровождающийся вздохом ответ:

– Собирались. Но теперь не будем.

Вскоре мы с ним расположились на моем излюбленном месте – у камина, где незаметно появилось еще одно кресло. На столике, по уже сложившейся традиции, стояли шоколадные конфеты и чай, разлитый по двум чашкам. Правда, ни угощаться сладким, ни устраивать чаепитие никто из нас не собирался.

– Тебе уже известна в общих чертах история нашей службы кадетами, – начал Эртан. – В то время в нашем Морском корпусе служил один пожилой капитан… бывший капитан, хотя вообще-то так говорить не принято. Он ушел в отставку в силу почтенного возраста. Но своего дома у него не было, всю свою жизнь он посвятил службе, и поэтому, уйдя со службы, решил остаться здесь. Он преподавал теорию и пользовался всеобщим уважением. А к тому же питал особую слабость к истории, получил квалификацию профессора.

Эртан замолчал, а я, слушая его рассказ, пока не улавливала, почему он об этом говорит.