Сумеречная река (ЛП)

— Но если он… — я не знала, как уложить в голове эту чепуху. — Разве я могу его спасти? Разве он всё ещё жив? Разве я могу вернуть его?

— А это хороший вопрос, не так ли?

Неожиданно Расмус потянулся к моим ушам, и я сделала шаг назад и закрыла их руками.

— Что ты делаешь? — прошептала я. — Не трогай меня.

— Твои сережки, — сказал он с лёгким упрёком. — Тебе подарил их твой отец. На восемнадцатилетие, верно?

Я провела пальцами по маленьким гвоздикам. На ощупь они показались мне замершими, хотя они всегда казались мне холодными.

— Да, — сказала я смущенно.

Папа отправил мне их по почте в качестве подарка на день рождения. Я не снимала их с тех самых пор.

— Ты знаешь, что это за камни? — спросил он, а затем прошёл в комнату.

— Не знаю, — сказала я.

Вообще-то, я коллекционировала камни и кристаллы, и меня долго беспокоило, что я так и не смогла определить, из чего сделаны эти серёжки. В конце концов, я решила, что это синтетический бриллиант зелёного цвета и успокоилась на этом.

Он взял странный кристалл с полки и подошёл ко мне, вытянув его перед собой. С первого взгляда он напомнил мне полупрозрачный сверкающий кусок кварца зелёного цвета размером с кулак. Такого же цвета были и мои серёжки. Зелёный оттенок менялся, становясь то фиолетовым, то голубым, а внутри кристалла то появлялись, то исчезали крошечные искорки. Кристалл казался живым.

— Твои сережки сделаны из этого, — сказал он. — Камень Авроры[7]. Очень-очень редкий. Твой отец привёз его однажды из одного из своих путешествий. Говорят, что если подарить такой камень кому-то, внутри него будет жить северное сияние до тех пор, пока вы оба будете живы. Другой такой камень он забрал с собой. Именно поэтому я знаю, что он все еще жив.

Он положил камень мне в руку. Он оказался на удивление тяжёлым, холодным и как будто разумным, словно внутри него находилась целая вселенная. Мои уши начали нагреваться, и я почувствовала странную пульсацию у себя в мочках, которая распространилась вниз по моей шее.

— Итак, теперь, когда мы знаем, что он жив (пока жив), — продолжил Расмус, и его голос сделался более глубоким. — Ты всё ещё готова пойти на всё ради него?

Он приблизился ко мне на один шаг.

— Ханна, ты готова отправиться в Страну мёртвых?

ВОДОПАД

Я повертела камень в ладонях, завороженная тем, как он менял цвет. Это, правда, было похоже на то, как если бы я держала северное сияние у себя в руках.

— Да, — сказала я, зачарованная камнем.

Но затем я немного пришла в чувство и добавила:

— Под Страной мёртвых ты подразумеваешь полицию?

Ведь именно этого ожидал бы от меня мой отец. И он хотел бы, чтобы я пошла туда немедленно.

Расмус громко выдохнул и указал на кастрюлю.

— Я хотел подогреть немного хапанкааликеитто, это такой суп с кислой капустой. Путь предстоит не близкий. Тебе надо набраться сил. А после этого мы выдвинемся. Обещаю.

Я вздохнула, и когда Расмус опять занялся супом, я вернулась в гостиную. Я осторожно положила камень Авроры на полку и начала рассматривать всё, до чего могла дотянуться: от журналов и полевых дневников до фотоальбомов. Может быть, в них могло быть что-то, чем могла заинтересоваться полиция, какие-то улики? Я даже не знала, что я им скажу, но я была готова сказать всё что угодно, лишь бы уговорить их забрать из гостиницы мой паспорт и багаж, а потом рассказать им о том, что тело моего отца пропало, а похороны ненастоящие. Тоненький голосок в моей голове говорил мне, что Эйро и Нура могли уже связаться с полицией, и та могла уже не быть на моей стороне, но это, скорее всего, была всего лишь паранойя, возникшая из-за всего этого безумного бреда, который случился со мной за последние двадцать четыре часа.

Однако в записных книжках мне так и не удалось найти хоть что-нибудь, что я могла бы использовать. В них мелким почерком моего отца были изложены десятки лет его работы. Там всё было на финском, поэтому я понятия не имела, о чём там говорилось, но, время от времени, мне попадались либо засушенные листья, прикреплённые к странице, либо набросок животного, сделанный на скорую руку. Только животные были изображены не совсем достоверно, словно он зарисовывал их разлагающиеся формы, наполовину лишённые кожи и костей. Я листала страницы и натыкалась то на оленя, то на ворона, то на медведя или волка, лису или орла, лося и даже кого-то, похожего на динозавра. Все они находились на различных стадиях разложения. Но что на самом деле напугало меня, так это то, что ни одно из этих животных не было мертвым. Они все были настороже или двигались, и даже если у них не было глазных яблок, их глаза, казалось, сверкали и были живыми.

"Папа, это жутко, — подумала я и быстро захлопнула записную книжку. — Что еще ты скрывал?"

Я взяла ещё один альбом для рисования с толстыми текстурированными страницами и робко открыла его, снова ожидая увидеть полумертвых животных.