Сумеречное сердце

Радуясь, что внимание деревенских теперь принадлежит типу у столба, Эсмина незаметно подтолкнула девочку к другим детям. Но та отцепляться от ее юбки ни за что не желала. Не вытерпев, вампирша схватила ее за руку и подволокла к детворе, кидающей в осужденных мусор и землю. Стражники у помоста следили, чтобы камнями пока никого не били, видимо, оставляли представление под вечер.

– Зря стараешься, – снова раздался голос от столба. – Если вы пробыли вместе дольше часа, то, считай, срослись навек.

Колдун неожиданно перешел на северный диалект, который в Ялмаре вряд ли кому был известен. Казалось, что приговоренный несет тарабарщину. Или молится своим нечистым богам. Зато Эсмина понимала каждое слово.

– Наверное, есть хочешь? – ехидным тоном продолжил колдун. – Столько крови вокруг, а ни к кому и прикоснуться нельзя. Как давно на тебе проклятие?

Эсмина злобно уставилась в землю, понимая, что, если начнет отвечать, сразу себя выдаст. Одно дело – оскорблять преступника, другое – вести с ним беседы. Девочка, разумеется, к другим детям не пошла, так и стояла рядом, держась за ее юбку.

– Это же марий дух, она и в болото с тобой пойдет, ты ведь о нем уже думала, правда? – снова раздалось от столба. Чернокнижник не иначе как читал ее мысли.

– Что ты хочешь? – тихо произнесла Эсмина. Вокруг шумела ярмарочная толпа, но колдун ее услышал.

– Освободи меня, – голосом дьявола предложил он. – На закате в Ялмар должен прибыть Фарэл Огнепал, слыхала о таком? И не важно, что ты полуденная, вампира он узнает с первого взгляда. Начнем с того, что ты не отбрасываешь тени.

Эсмина спохватилась и скорее перешла под высокое корявое дерево без листвы, зачем-то оставленное у помоста. Можно было только догадываться, что его не срубили за выслугу лет. Висельные деревья в некоторых деревнях считались священными.

О Фарэле Огнепале она не слышала, но поняла, что колдун говорил об охотнике. Таких частенько приглашали на казни нечистых. А если этот Фарэл окажется еще и охотником на вампиров, то ей из деревни точно не выбраться. У таких нюх как у псов, а то и лучше. В лесу Эсмина, конечно, подумывала о смерти, но, оказавшись среди людей и вдохнув запах жизни, решила еще немного побороться. Может, она и не присягала Темному Хозяину, но подарок в виде чернокнижника был явно от него. Кто еще мог снять ведьмино проклятие, как не колдун?

Задумавшись, Эсмина принялась ходить вокруг дерева, гадая, как бы извернуться, чтобы колдун ее не обманул. Девочка устроилась на извилистом старом корне и, достав леденец, принялась сосредоточенно его облизывать. Мимо ходили люди, изредка бросали на Эсмину подозрительные взгляды (все-таки она была чужачка), но на девочку никто не обращал внимания – ни одного поворота головы в ее сторону. О марьих духах вампирша слышала, но считала вымыслом. Почему? Потому что за почти сто лет долгой жизни ни она сама, ни кто-либо из клана с ними не сталкивался.

При мысли о клане в груди потянуло, заболело, на душе стало тоскливо, грустно. Эсмина и не догадывалась, как сильно прикипела к Гнезду, пока оно не стало недосягаемым. Прожить сто лет вместе – многое значит. Но как же легко они ее выгнали!..

– Ты еще долго думать будешь? – окликнул ее колдун. – Солнце припекает.

«Скоро тебя еще не так припечет», – хотела огрызнуться Эсмина, но догадалась, что он ее подначивал. Время шло, надо было решаться.

– Обманешь – найду и прикончу, – прошептала она, глядя себе под ноги. – Поклянись Темным Хозяином, что выполнишь то, что обещал.

– Клянусь Темным Хозяином, – тут же отозвался колдун, и Эсмина поняла, что этот тип может поклясться чем угодно. Без всяких обязательств.

Будь что будет, вздохнула она, кивнув ему. Мол, согласна.

– Жди здесь, – велела она девчонке, но даже не стала проверять, послушалась та или нет. И так знала, что ребенок поплелся следом. Странным все-таки был этот дух. Сладости любил, голод чувствовал…

Двое селян неподалеку жарили огромную телячью ногу, нанизанную на вертеле. Мясо томили давно, оно истекало соком и наполняло площадь назойливым запахом, казавшимся Эсмине зловонием смерти. Аппетита у нее он не вызывал в отличие от большинства селян, толпившихся вокруг мяса. По мере готовности повара отрезали от бедра ровные куски, нанизывали их на деревянные шпажки и продавали.

– Эни! – потянула ее за руку прожорливая девчонка, указывая на мясо. Эсмина твердо покачала головой, решив, что больше на провокации не поведется. Раз дух, значит, от голода не умрет.

Протолкавшись в первые ряды, она все-таки купила палочку с мясом. Присев, сунула ее духу, затем тайком вытянула пару тлеющих углей из костра. Кожа ладоней тут же почернела и обуглилась, однако боли Эсмина не ощутила. Огонь мог повредить вампиру, но не убить. А вот серебряный кол в сердце представлял серьезную опасность. Неудивительно, что Эсмина серебро ненавидела.

Колдун молчал, больше не веселя публику тарабарщиной, палач еще не приехал, на другом конце площади начали выступать скоморохи и клоуны – внимание толпы к осужденным поубавилось. Даже детвора отлепилась от погоста, убежав к циркачам.