Сумеречное состояние

Вопрос пришлось повторить — собеседница с трудом осознала, что ее о чем-то спрашивают.

— Нет, на него наехал какой-то мотоциклист. Эти придурочные рокеры так гоняют…

— Когда это случилось?

— Два часа назад.

— Мотоциклиста поймали?

— Я не знаю, не знаю. Я… Мне позвонили, сказали, что он в больнице, я поехала туда, я больше не… Мне больно, я боюсь…

Арсений вдруг осознал одну странность: женщина потеряла мужа, поехала в больницу, но уже через пару часов звонит малознакомому человеку, которого видела всего один раз. Почему? Она уже перезвонила ближайшим родственникам, а горе настолько сильное, что она по-прежнему хочет выговориться? Или она звонит потому, что Арсений был последним, кто приходил к ним в гости, а это для нее имеет какое-то значение?

Спрашивать напрямую, зачем она позвонила ему, Арсений не решился.

— Что я могу для вас сделать? — спросил он. — Говорите, не стесняйтесь.

— Нет, мне не надо… Мне уже не поможешь… Я…

Так какого черта ты мне звонишь, едва не заорал Арсений.

— Сергей… он просил сказать… Он повторял ваше имя и просил…

— Он что-то передал мне? — выдохнул Арсений. — Что?

Несколько долгих секунд женщина боролась с рыданиями.

— Он сказал, что вам… не надо бояться… Что это не то… — она запнулась.

— Что «не то»? — выкрикнул Арсений. — О чем он говорил?

— Я не знаю, — пробормотала несчастная. — Он больше ничего не сказал…

— Как ничего? Но я не понимаю, о чем он! Мне нужны пояснения! Это очень важно, понимаете?

— Он потерял сознание, а потом врачи сказали, что он умер.

Арсений замер, не в силах одолеть сумбур в голове, к которому примешивалось запоздалое чувство стыда. Он орет на женщину, только что ставшую вдовой, и считает, что его проблемы важнее ее несчастья.

— Он говорил про вас, — женщина заговорила более внятно и спокойно. — Поэтому я вам позвонила. Простите.

Она положила трубку.

Арсений стоял, а шок и растерянность отступали медленно, будто с неохотой. Жена обратилась к нему снова, но он молчал, и она ушла в спальню. Он смутно слышал ее плач, это вывело его из транса, вызванного гибелью Сергея, вынудило отвлечься на что-то другое.

— Валерка, ну что такое?

Он вошел в спальню, и жена тут же отвернулась, сделав вид, что перекладывает в комоде нижнее белье.

— Извини, что молчу, когда ты со мной заговариваешь. Я просто… Понимаешь, кое-что случилось… В общем, мой давний знакомый погиб, и я…

Арсений запнулся, не зная, рассказывать ли жене обо всех последних странностях. Он уже много раз хотел завести с ней этот разговор. Сейчас они оба находились дома, было еще не очень поздно, к тому же весть о гибели Сергея напоминала нокаутирующий удар. Казалось, сейчас наступил самый подходящий момент, чтобы обо всем рассказать жене и, наконец-то, хоть часть этого необъяснимого груза поделить с близким человеком.

И все же что-то Арсению помешало. Он вдруг увидел собственную ситуацию со стороны, и все эти странности показались ему абсурдом. Не только Дима на Земляном Валу, ночные звонки и лепет слабоумного, даже пробоина в стене возле Яузы и дом за оградой. Все это можно было объяснить, все без исключения. Везде Арсению чего-то не хватало. На Земляном Валу — нескольких секунд и яркого света, возле ВДНХ со слабоумным — ясности в его лепете. С Безликим, которого Арсений счел шпионом, он просто ошибся, приняв желаемое или наоборот не желаемое за действительность. Вот и Сергей сказал, чтобы Арсений не боялся.

Даже то, что случилось в детстве, казалось теперь игрой больного воображения испуганного ребенка. Разве это реально, чтобы мальчик застал дом дедушки пустым, не достучался до соседки, не увидел ни одного ребенка, с которыми он играл в прятки? Может, Арсений сам во всем виноват, и что-то происходит с его психикой? Говорят, шизофреник никогда не кажется себе шизофреником. И Арсению лишь кажется, что он не изменился, а некие напасти творятся вокруг него?

Он молчал, его губы дрожали. Мысль, что он откроется жене, и это станет последней чертой, после которой ему ясно дадут понять: ты приплыл в вечный оазис, эта мысль нагнала на него ужас. Ничего удивительного, что он так и не решился посвятить Леру в свои проблемы. Он даже с готовностью переключился на другое — принялся успокаивать жену, обнял ее, стал возбуждать.

Лера повернулась к нему, выдавила улыбку. Отстранилась. Поблагодарила за внимание, но… сегодня у них ничего не будет. Как Лера, улыбаясь, говорила в прошлом, «заплакала киска».

Арсений не расстроился. В теперешнем состоянии ему было не до интима. Он лишь хотел отвлечься, выудить у самого себя паузу, но, по большому счету, пятнадцать-двадцать минут ничего бы не дали. Оттягивать — не значит решать.

Арсений подумал, не завалиться ли спать, все равно раньше завтрашнего утра он ничего не предпримет. Мысль показалась дельной и правильной.

Но сегодняшний день, такой длинный и богатый событиями, еще не закончился.

Арсений разделся и только-только лег под одеяло, когда в дверь позвонили. Он выбрался и в одних трусах поспешил к двери. Лера выглянула из кухни, Арсений сказал, что откроет сам. Он глянул в глазок.