Сумеречные королевства

Прямо на наших глазах на ветках вырастали острые шипы, напоминающие колючки лесной ежевики. Неужели деревья явились отомстить за смерть хозяина? Парализованный страхом, я смотрел, как один из колючих отростков ползет ко мне… и неожиданно бросается на психолунника. С губ Элиоса сорвался хрип: ветви обвили его шею, а шипы принялись рвать лицо и тело мужчины.

Отныне Дерево защищало наследника Дьюрна…

Я отвел глаза и схватил перламутровый футляр, в котором лежала ресница, росток Ловца Света. Затем сквозь пролом, образовавшийся в том месте, откуда Дьюрн в последний раз смотрел на школу, я выбрался на улицу. Корни деревьев сложились в подобие лестницы, по которой я спустился вниз — в руке Тень, за спиной цистра.

Улица превратилась в настоящий театр боевых действий: ученики и учителя Школы Ловцов Света сражались с солдатами Затмения, наемниками, хлынувшими с палуб величественных кораблей с серебряными парусами. Воины заполонили переулки, разделяющие павильоны, и сейчас яростно истребляли растерявшихся школяров, подбадривая себя горловыми криками.

Обшивка кораблей Затмения, причаливших к полуострову, тускло поблескивала в серых сумерках. Мачты, борта и паруса судов окутывали сонмы искр. Магия надежно защищала наемников от странного волшебства школы и, прежде всего, от болезней, затаившихся в телах преподавателей. Последние ничем не могли помочь своим ученикам. Они падали на землю, даже не успев обнажить оружие. Болезнь, так долго сдерживаемая деревьями, мгновенно отравляла кровь, разрывала сердца и туманила мозг. Наставники умирали от чумы или от болотной лихорадки. Их глаза вылезали из орбит, кожа покрывалась коростой, руки и ноги разлагались, распространяя вокруг страшный смрад. Вскоре не осталось и сражающихся учеников: они рухнули рядом со своими мэтрами — изящные рапиры оказались бессильны против тяжелых шпаг и мечей. Никто не мог оказать достойного сопротивления хорошо обученным воинам в доспехах. Ловцы Света предали своих подопечных, и теперь высились посреди полуразрушенных павильонов, словно черные надгробные памятники.

Прошло еще несколько минут, и в школу ворвался отряд всадников: бронзовые доспехи, лица скрыты кольчужной сеткой. Завидев всадников, торопящих коней, наемники отступили. Рыцари останавливались перед каждым павильоном, чтобы швырнуть в него факел. Охваченные пламенем, Ловцы Света таяли на глазах. Наконец конники достигли Мыслетория, после чего отряд распался на две части, уступая дорогу Лерсшвену.

Я ждал фэйри внутри здания, опершись на аналой, у подножия которого лежал психолунник, покончивший жизнь самоубийством. Его руки еще сжимали кинжал, вонзившийся в сердце.

— Агон! — воскликнул Лерсшвен, заметив меня. — Вам удалось!

Я равнодушно кивнул и взялся за гарду Тени, чтобы рапира могла видеть все, что происходит. Лерсшвен, нацепив на лицо брезгливую гримасу, обогнул труп и удивленно уставился на Амертину, съежившуюся в инвалидном кресле.

— Черная фея?

— Она поедет со мной. Счастье, что я нашел ее раньше твоих наемников. Она ничем не больна, а потому не представляет никакой опасности.

Пожилую женщину я обнаружил рыдающей над телом Урланка. Мы оставили останки мастера оружия прямо на полу его павильона и вместе добрались до Мыслетория. Фея бросила на меня заговорщицкий взгляд. Лерсшвен погладил подбородок, а затем взмахнул руками.

— Отлично, пусть едет. Как я могу отказать вам хоть в какой-нибудь просьбе?

Он поглядел по сторонам, и его губы расплылись в насмешливой улыбке:

— Психолунники, вы проиграли, отныне Серые тетради принадлежат мне.

Фэйри вернулся на улицу и кликнул всадников, которые тут же рассеялись по этажам Мыслетория в поисках бесценных тетрадей. Им потребовался не один час, чтобы забрать все документы из библиотеки и погрузить хрупкий пергамент в трюмы кораблей Затмения. Завитки черного едкого дыма летали над школой. Деревья, около которых солдаты сложили трупы преподавателей, догорали и исчезали.

Я же покинул Школу Ловцов Света в обществе фэйри, который проводил меня до самой каюты, оказавшейся богато обставленной и хорошо охраняемой комнатой. Как только мы обосновались в ней, я не смог удержаться и принялся вспоминать лица тех, с кем подружился за последние дни. Мелоден погиб, Урланк тоже.

— А Арлекин?

Фэйри пожал плечами:

— Что вы хотите, чтобы я сделал? Арлекин! Не представляю, что с ним сталось, да, честно говоря, и не горю желанием узнать. Полагаю, его унесла проказа. Смотрите только вперед, Агон, и забудьте об этих людях.

Я отвел глаза. Амертина, расположившаяся неподалеку, внимательно изучала мое лицо.

— Странно, даже за пределами школы цвета сумерек никуда не исчезли, — протянула она. — Смерть Дьюрна ничего не изменила.

— Да! — воскликнул Лерсшвен. — Вы по-прежнему отмечены печатью Ловцов Света! Вы последний ученик школы, отныне единственный ученик…

«Конечно, — подумал я, — наследник школы должен ей во всем соответствовать…»

— Мы отплываем в Лоргол, — добавил фэйри.

— Моя сестра, Эвельф…

— И что?

— Вы уверены, что Мезюм не причинит ей вреда?

— Да, уверен, — неохотно буркнул Лерсшвен.