Сумеречные тени. Книга II

Оказалось, что пролистывать воспоминания намного проще, чем погружаться в них. Я мельком увидел происходившее за последние две недели. Мне не удалось чётко разглядеть всех картин. Лишь некоторые успел выхватить, но вот чувства, в отличие от погружения... Теперь они передавались более полно. Когда Наставник слушал меня, его беспокойство и переживание за меня, за то, что мне больно вспоминать, отдались во мне эхом, тепло, с которым он заставлял повторять меня те слова, всё отозвалось во мне. И это было прекрасно.

Было сложно отпустить свои переживания, было сложно перестать ждать подвоха глубоко внутри, и, возможно потом всё вернётся, но сегодня... Сегодня я самый счастливый вампир на много лиг окрест.

Следующим вечером в комнату Сириса вместе со мной зашла Ати. После объяснения причин, Некро разрешил её участие в качестве сосуда памяти.

Не знаю, кто и когда назвал то, чем мы занимаемся «прогулкой по воспоминаниям», кто назвал Чтеца Чтецом, а тех, чьи воспоминания читают - «сосудами памяти», но от этих названий мне становилось не по себе.

И вот, я стою позади рыжеволосой. Сегодня она облачилась в лёгкое салатовое платье с длинными кружевными рукавами, а волосы изящно собрала в объёмный, слегка растрёпанный пучок, оголяя тонкую белую шею, и заколола заколкой, изумрудами которой я невольно засмотрелся. Да, вульфрикс действительно прекрасна. Любой бы залюбовался лёгким станом и её профилем. Сирису повезло иметь такую суженую, пусть он и называет её как-то странно, на манер нелюдей, но сути-то не меняет.

Странно, но сначала я в принципе не воспринимал её как существо противоположного пола, хоть и осознал, что Аттенаис, вообще-то девушка, когда впервые увидел её в платье. Но даже тогда, прекрасно понимая её изящество, грацию и красоту, я не мог относиться к ней иначе, чем как к хорошему другу и тому, на кого можно положиться. Как к тому, кого можно позвать на помощь, если Наставник попадает в беду.

Первое время я даже думал, что это перерождение в вампира убило во мне любое желание, но, как показали недавние летние события, это совершенно не так.

Медленно выдохнув, я коснулся пальцами висков вульфрикс.

-А что если я не буду выбирать конкретные воспоминая? - в ответ на наставления графа Ренса раздался голос Ати.

-Тогда Эмиль выборочно пролистает память, - пожал плечами оборотень.

-Если ты не против, - Сирис бросил обеспокоенный взгляд на вульфрикс.

-Не против, - судя по звуку голоса, рыжеволосая улыбнулась моему Наставнику и слегка отклонила голову назад так, что наши взгляды встретились, - Эмиль, попробуй найти самое раннее воспоминание, какое сможешь.

Получив мой кивок, она вернула голову в исходное положение, а я закрыл глаза. Странно, но почему-то когда я стоял за спиной «сосуда» сосредоточится было намного проще.

Вдох, выдох и моё сердце пропустило удар, а я, по ощущениям, словно упал в воду.

Вокруг меня то и дело раздавались отголоски чьих-то разговоров, появлялись и исчезали полуоформившиеся фигуры, но мне надо было глубже. Туда где под моими ногами чернел провал. И я устремился вниз.

Сначала было тяжело, а потом меня будто затянуло в водоворот, миг, и я, пытаясь отдышаться, стою на бескрайнем цветущем лугу. Вокруг — только солнечные цветы, что качают своими жёлтыми головками в такт лёгким порывам ветра. Я ощутил лёгкий сладкий запах, цветы прошелестели, словно море, с очередным порывом ветра.

Подняв голову вверх, я увидел закатывающее солнце, однако его последних лучей, пробивающихся сквозь низкие вечерние облака, было более чем достаточно, чтобы рассмотреть происходящее.

Через поле проходила просёлочная дорога, на которой стояла женщина в удобном, немного потрёпанном, светлом платье и переднике. Она машет, словно зовёт кого-то.

Рядом со мной стебли цветов зашевелились и между ними показалась девочка лет пяти, с кудрявыми рыжими волосами, топорщившимися во все стороны, конопушками и целой охапкой жёлтых цветов. Она замахала в ответ женщине с дороги, кажется, назвала её «мамой» и, прокладывая себе путь сквозь цветы, которые едва ли уступали ей в росте, побежала к дороге.

Следующая картина — девочка-подросток задумчиво закусывает кончик пишущего пера, склонившись над каким-то фолиантом. Она скрючилась на небольшом стульчике, грубо сколоченном из неоструганных досок и, судя по обстановке, находилась на чердаке.

Светили ей только полная луна, заглядывающая через слегка покосившееся окно, да огонёк ночного светильника.

Но обстановка нисколько не волновала её. Она не замечала ни неудобства своей позы, ни малого количества света. И непонятно, нужен ли был он ей — сине-зелёные глаза фосфоресцировали в полумраке чердака, видимо, позволяя читать даже в практически полной темноте.

Следующее воспоминание не было картинкой, просто меня наполнила радость от успешно проделанной работы. От чего-то, что должно было получиться.

А потом вдруг полная темнота. Такого раньше никогда не было.