Сумеречные Врата

Рассказ получился долгим, но девушка ни разу не перебила его. Временами она менялась в лице: ловила каждое его слово, когда он говорил о своих открытиях в зале Мудрости, вздрагивала, когда он описывал странных младенцев и их участь… - но Ренилл не мог понять, верит ли она ему. Закончив наконец, он умолк, и Джатонди тоже молчала. Молчание тянулось долго, и Ренилл не сумел бы сказать, что таится в ее глазах, но его собственные глаза закрывались, словно веки налились свинцом, а усталость, которую он сдерживал долгие часы, мстительно брала свое.

Джатонди взглянула на него.

– Вам надо поспать, - сказала она.

– Гочанна, я рассказал вам все. Вам нечего сказать?

– Не теперь. Не тревожьтесь, я отвечу вам очень скоро.

– И вы не хотите узнать, что привело, меня в УудПрай?

– В свете того, что вы рассказали, ваша цель самоочевидна.

– В самом деле…- Слишком уж умна! - И что?…

– И, боюсь, что эту ночь вам придется спать на полу.

– Что?

– Это единственное более или менее чистое место во всем крыле,- вежливо пояснила Джатонди.- Кроме, конечно, маленького островка в ванной, но я думаю, вам не захочется спать в ванне. Или на помете летучих мышей.

– Нет, но…

– Вот. - Она бросила ему подушку с собственной постели. Циновки толстые, так что вам будет не слишком жестко.

– Но…

– Спите, Чаумелль. Поговорим завтра утром. Сейчас мне надо многое обдумать.

Спорить казалось бесполезно, да и сил уже не было. Она, должно быть, поверила моему рассказу - или, по крайней мере, считает меня безобидным, не то не оставила бы спать в своей комнате.

Чужой мужчина в спальне, а рядом ни слуг, ни охраны. Единственная защита - этот ее игрушечный кинжальчик. Не будь так уверен. Откуда тебе знать, может у нее в шкафу спрятана гаубица. И все равно, удивительное безрассудство. Или доверие. Конечно, он сейчас не в том состоянии, чтобы кому-нибудь угрожать, и она это видит. Видит ли?

Хотел бы он прочитать ее мысли. По лицу ничего не понять. Оно красиво и непроницаемо.

Коврик, на котором он лежал, был мягким как перина. От подушки под головой веяло слабым ароматом лимона. Мысли постепенно смешались со сновидениями, но ему и не снилось, что гочанна Джатонди просидела до глубокой ночи, не сводя с него глаз.

И снова ожила Святыня в глубинах ДжиПайндру. В ее тьме Перворожденный обращался к Отцу. По крайней мере, таково было его намерение, но Отец оставался глух к обращениям.

– Аон-отец! - Снова и снова взывал в непроглядном мраке КриНаид-сын. Ответа не было, но он всем телом ощущал тяжелое присутствие бога-отца. - Великий, услышь меня.

Нет ответа. Всего несколько дней прошло с их последнего разговора, но Отец на глазах впадал в старческое бессилие.

– Узнай меня! - напряженный металлический шепот рассек воздух, и наконец пришел немой ответ:

– ?

Смутное, раздраженное любопытство.

– Я КриНаид, Твой первенец. Отец помнит.

Молчание. Отец перебирал воспоминания и наконец вспомнил.

– Представ перед тобой в прошлый раз, я говорил о явившихся к нам с запада пришельцах. Отец помнит.

Замешательство. Отец не помнил.

– Они препятствуют почитающим тебя. Их лазутчик проник в сердце ДжиПайндру. Отец помнит.

Недоумение. Отец не помнил. Скука, нетерпение. Любопытство отца быстро гасло.

– Я говорил о кощунствах чужеземцев, и твой гнев потряс ДжиПайндру. Отец помнит свой гнев.

Гнев. Теперь Отец вспомнил.

– И уже близок час отмщения.

Отмщение.

Вспышка ярости из мрака.

– Да, Отец. Время пришло. Армия Верных Тебе жаждет очистить царство. У них есть вожди, они готовы. Они алчут служения, они ожидают знака небес. Дай им знак, и они восстанут в ярости, уничтожат чужеземцев, очистят землю, и весь Кандерул посвятят служению тебе. И тогда Аон-отец будет верховным властителем, несравненным, непревзойденным и вечным.

Вечным.

Какая-то ребяческая жадная радость теплой волной обдала Первого Жреца.

– И потому я явился с мольбой о божественной помощи. Дай мне на время силу Сияния, дабы твой первенец мог возвестить волю бога верным ЗуЛайсы. Освети мой разум, Отец, и твой глас прогремит с небес, и правоверные ответят ему священным пролитием крови.

– ?

Отец выражал горячее, болезненное недоумение.

– Уровень Сияния, источник божественной мощи. Отец помнит?

Долгое молчание, ужаснувшее КриНаид-сына, и затем страстное согласие. Отец помнил.

– Дай мне свою силу, Отец. Зажги во мне огонь Ирруле.

Первенец.

Отчетливое узнавание и снова ясное согласие.