Сумеречные Врата

— Какие церемонии! Какая галантность! — как большинство образованных кандерулезцев, гочалла Ксандунисса бегло говорила на вонарском с едва уловимой напевностью в резком грудном голосе. Ее губы искривила жесткая усмешка. — Я останусь стоять, но я благодарю вонарского протектора во Трунира за его любезность. Теплота оказанного нам приема внушает надежду. Троекратная просьба о встрече, оставшаяся без ответа, почти заставила меня усомниться в гостеприимстве вонарцев. Теперь я вижу, что моя тревога была напрасна.

— Прискорбное упущение, мадам. — Дипломатичность не была сильной стороной во Трунира. На его лице явственно выражалось смущение и нетерпение. — Достойная сожаления ошибка служащих.

— Ошибка. Разумеется.

— Виновные понесут суровое наказание.

— Я трепещу за них!

— …и вы можете не сомневаться, что подобная небрежность впредь не повторится.

— Протектор утешает и ободряет меня.

— А теперь, мадам, чем я могу служить вам?

— Услуга, которую вы можете мне оказать, зависит только от вашей доброй воли. Вы можете согласиться принять небольшой дар.

— Невозможно, мадам. Вонарские законы запрещают мне.

— Ваша неподкупность вне подозрений. Не тревожьтесь, протектор, — успокоила гочалла Ксандунисса. — Всего лишь сувенир, не обладающий материальной ценностью. — Преодолев легкое сопротивление, она вложила подарок в его руку.

Во Трунир присмотрелся. На его ладони лежали пара бесцветных осколков мрамора, щепка лакированного дерева и кусок штукатурки. Протектор нахмурился:

— Что это?

— УудПрай, — ответила гочалла. — Я вручаю вам осколки дворца УудПрай. Не смущайтесь принять их, протектор — у нас их в достатке, и каждый новый день приносит новые разрушения. Когда от прекраснейшего дворца Авескии останется лишь фундамент, эти сувениры могут превратиться в редкостный исторический курьез и приобретут некоторую ценность. Однако пока еще в них нет недостатка.

— Очень мило. Мадам, я понимаю вашу мысль. — Во Трунир бережно положил обломки на стол. — Я понимаю ваши заботы и как всегда, предлагаю вам самое искреннее сочувствие.

— Ваше сочувствие, искреннее или нет, совершенно бесполезно для меня. Я требую практической помощи. — Она говорила как королева с одним из своих подданных.

— Мы уже обсуждали это, и не раз, мадам. Уверен, я ясно выразил позицию Вонара в этом вопросе.

— Позиция Вонара должна измениться.

— Невозможно!

— Она изменится !— негодование прорвалось наружу, и гочалла помедлила, овладевая собой. — Я объясню, и вы поймете, почему это необходимо.

— Мадам, совершенно бесполезно…

— Молчание. Вы меня выслушаете и на этот раз поймете. — Гочалла глубоко вздохнула и заговорила уже спокойно: — Постарайтесь, если вы на это способны, вообразить наше существование в УудПрае. Великий дворец моих предков, древность которого теряется в веках, величие которого не поддается описанию, одно из чудес света — превращается в руины. Крыша протекает и грозит обрушиться. Стены растрескались. Дождевая вода проникает в здание, и там царит вечная сырость. Плесень и гниль разрушают ковры, гобелены, статуи и священные изображения. Червь точит мебель, жучки изгрызли резьбу, а коридоры стали жилищем летучих мышей. Веками собиравшиеся сокровища гибнут, все рассыпается в прах, все приходит в жалкое состояние. Нищета, в которую впадает УудПрай, — позор для всего Кандерула. Позор, что его гочалла и гочанна вынуждены прозябать в нищете. И вина за этот позор лежит единственно на вонарских властях. Вонар лишил нас доходов. Вонар незаконно отменил подати, полагавшиеся нашей семье, Вонар нарушил свои обещания, приведя касту Лучезарных к ничтожеству и нищете. По справедливости, Вонар и должен теперь исправить содеянное. Вы обеспечите нам средства, достаточные для восстановления и содержания дворца. Это лишь ничтожная часть вашего долга, но я устала и готова довольствоваться малым. Итак, я объяснила очень спокойно и ясно, и вы, несомненно, осознали свою ответственность.

— Гочалла, — во Трунир испустил тяжкий вздох. — Не в первый раз вы высказываетесь, как вы изволили выразиться, с полной ясностью. Однако вы отказываетесь принять во внимание некоторые обстоятельства. Я уже устал объяснять, как и второй секретарь Шивокс…

Гочалла кинула на Шивокса полный отвращения взгляд:

— Эта змея в личине свиньи! Я отказываюсь иметь с ним дело.

— Однако подобные прошения должны направляться именно через второго секретаря…

— Прошения! Что же я — покорная просительница, молящая о вашем внимании? Разве я не гочалла, требующая того, что принадлежит мне по праву?

— Матушка, — чуть слышно предостерегла гочанна Джатонди.