Сумеречный город

Из рассказов Громбакха для меня главным было то, что он, несмотря на все опасности Мертвых лесов, пошел туда один, рисковал своей жизнью, своей тенью, и все ради сундука, которого, быть может, никогда и не существовало. Значит, и в туман пойдет, если хорошо заплатить и если в его словах правды крылось больше вымысла.

Нужно было переходить к делу. Не дожидаясь, пока охотник начнет новую историю, я предложил ему стать моим проводником до Целиндела.

– Не обязательно идти до города. Главное, выбраться из тумана. Дальше я сам поеду.

Отчего-то развеселившись, забросив в рот очередные кубики клюта, Громбакх покосился на Тенуина и протянул:

– С этим ты, хангол, припозднился. Нас уже наняли. И за хорошую оплату.

– Жаль, – искренне вздохнул я, удивленный таким поворотом.

– Но для тебя есть две новости. Хорошая и плохая.

Охотник сплюнул в чашу синюшной слюной – до того сильно, что брызги разлетелись по столу, – и посмотрел на меня. Ждал, когда я выберу, с какой новости начать. Я не любил такие игры, поэтому молчал. Тогда Громбакх заговорил сам:

– Нас наняли для одного дельца в низине. То есть нам по пути. Мы могли бы взять тебя с собой. Это хорошая новость. – Охотник сделал паузу, потом, чавкая клютом, добавил: – Плохая новость в том, что никто в своем уме в туман не сунется. Никто.

Громбакх с довольной улыбкой развел руками. Посмотрел в зал и рассмеялся:

– Про лечавку сболтни, она и появится. Вот и он. Наш наниматель.

Я увидел, как к нашему столу пробираются сразу трое мужчин. Самый высокий из них шел первым. Худой, затянутый в черный дорожный костюм, он будто нарочно прятал свое тело – для этого туго шнуровал рукава и поднимавшийся до подбородка ворот. Шагал как-то неуклюже, враскидку. Да и весь был какой-то нескладный, с тонкими, длинными руками и ногами, чем напоминал паука. Густые черные волосы лежали на плечах. Глаза смотрели в узкие щелочки век. Все это выдавало в нем родство с пустынными аваками, жившими у границ Соленых озер[8]. На поясе у него висел скрученный кнут с линельным[9] кнутовищем.

Обогнув посетителей и едва не столкнувшись с разносившей еду служанкой, он подошел к нашему столу. Схватил пустовавший табурет и сел между мной и охотником.

– Теор Наирус ас Леонгард, – представился незнакомец, улыбнувшись мне тонкой, неприятной улыбкой. – Можно просто Теор.

Громбакх хохотнул и придвинул ему одну из недавно принесенных чаш хмеля.

Вслед за Теором к столу подошли двое мужчин постарше: невысокие, в тесных розовых сюртучках и с аккуратно зачесанными короткими волосами. Близнецы. Пока они суетились в поисках свободных табуретов, следопыт неожиданно промолвил сухим, монотонным голосом:

– Мы и сами тут застряли.

Судя по тому, что его капюшон был повернут в мою сторону, он обращался ко мне.

– От северных ворот туман слишком густой, – кивнул охотник. – Но теперь и на востоке пакостно. Тебе повезло. В обратную сторону так просто не выскользнешь.

– Мы тут все застряли, – с деланной грустью обронил Теор, при этом дернул головой и бережно провел по волосам ладонью.

– Мы с Теном сюда поднялись за крауглом, – продолжал Громбакх. – Сенозар[10] – самое время для этой пакости. Мерзкая она, со своим панцирем и когтями. Такой навалится и враз тебе все кости переломает.

Да он сам и даром никому не нужен. Его мясом даже лечавка побрезгает. Но в сенозар крауглы откладывают яйца, вот тут можно заработать.

– О да! – согласился Теор. – Яйца краугла фаршируют трюисами и подают с мальдинской икрой. По три золотых за порцию.

– Хорошее дельце! – Охотник придвинул к себе тарелку с бараниной. – Главное, не зевать. Только вот отроги, где они пасутся, к тому времени занесло туманом. Это на юг от Карнальской каменоломни.

– Почему вы сразу не вернулись в низину? – спросил я, разглядывая новых соседей за столом.

– Да так… Кое-кому пришла умнейшая идея. – Громбакх, шутливо скривившись, посмотрел на Тенуина. – Давай, говорит, поищем какашки горного барана. За одну корзину в Целинделе не меньше двух четвертаков дают. Зря, говорит, что ли, в горы лезли. Какашки горного барана – великая ценность, природное серебро, не меньше.

– Назем коагаров ценится, – кивнул один из близнецов.

– Лечебный, – тут же добавил его брат. – Из него делают настойки и мази.

– От простуды и ушибов.

– Народное средство.

Я едва сдержал улыбку, до того слаженно, словно продолжая одну общую фразу, говорили близнецы.

– Ну да, – вздохнул Громбакх. – А пока мы с этим вашим наземом носились, туман вошел в город. Заодно и дорогу к Целинделу затянуло. Теперь вот почти месяц сидим тут с тремя мешками бараньего дерьма.

Близнецы хохотнули и тут же одновременно качнули головой, будто стыдясь, что их развеселили грубые слова охотника.