Сумеречный клинок

Тина вспомнила, что находится в графстве Квеб, где никакого короля испокон веков не было, отметила, что дамы Адель в комнате нет — иначе та давно бы уже всполошилась, — и, накинув на плечи плащ, выхваченный уверенной рукой прямо из темноты, выглянула в коридор. Из соседних покоев как раз выходил Виктор ди Крей. Он был еще без колета, но уже в штанах и сапогах. В руке у него тускло отсвечивал красным обожженный в крови Охотника меч.

— Что случилось? — крикнула Тина, глядя на бегущих по коридору полуодетых людей и ощущая поблизости присутствие еще большего числа возбужденных и дезориентированных внезапной побудкой людей.

— А черт его знает! — бросил привычное богохульство ди Крей. — Война, пожар, нашествие… Тревога, одним словом. Одевайтесь, Тина, — сказал он через мгновение. — У меня появились нехорошие предчувствия… Они у меня всегда появляются при звуках этих труб, — добавил он каким-то неуверенным, словно бы сомневающимся в смысле сказанного голосом. — Одевайтесь! В такие минуты лучше быть одетым, чем раздетым. Вы понимаете меня?

— Вполне!

Тина схватила со стены факел и бросилась обратно в комнату.

— Ты одета? — спросила она Глиф, натягивая выданные ей взамен прежних — постиранных и где-то сохнущих — кожаные мальчикового покроя штаны.

— Я, готов, есть, туда-сюда, всегда! — выдала россыпью сухого гороха Глиф.

И тут — лихорадочно завязывая шуровку колета — Тина подумала о том, что ни разу не видела кроху грязной или неопрятно одетой. Где бы та ни побывала, откуда бы ни вернулась к Тине, всегда на ней были это миленькое красное платьице, колпачок и косынка, белые чулки и чистые, отнюдь не запыленные и не испачканные в грязи башмаки. Не спрашивая уже о том, кто, где и когда сшил все эти прелестные кукольные одежки, хотелось бы тем не менее понять, как им удавалось оставаться чистыми и свежими на всем протяжении долгого путешествия по горам и лесам?

«Вопрос…» — подумала она с оторопью, бросив быстрый взгляд на пигалицу, лакомившуюся — пока суд да дело — крошками, оставшимися от пирога с яблоками и кардамоном, большой кусок которого Тина прихватила с собой из пиршественной залы.

Вопрос… Впрочем, сейчас ей было не до этих любопытных, но неактуальных пока вопросов. Где-то во внешнем дворе замка неожиданно пропела серебряная труба, и у Тины даже мороз по коже прошел: это была другая труба, и смысл ее голоса тоже был иным. И неважно, что Тине эти голоса были не знакомы, и она могла строить лишь предположения — притом самого общего характера — о том, что они означают. Тревогу-то они порождали настоящую, неподдельную, вот в чем дело.

Тина торопливо вдела ноги в сапоги, застегнула камзол, который вчера показался ей великоват, но на самом деле был впору, просто там, где у парней плечи пошире, сложение девушки оказалось несколько скромней. Однако в груди камзол был куда более узок, чем хотелось бы, но это означало…

«Боже всемогущий! У меня там что, и в самом деле растет?»

Додумать мысль она, впрочем, не успела, из коридора ее окликнул ди Крей.

— Быстрее, барышня, и прихватите-ка свой мешок! Не помешает.

Совет как бы несколько странный, но, если подумать, куда разумней многих иных. Тина подхватила мешок, закинула за спину, набросила сверху плащ, сунула Глиф в карман и выскочила из комнаты, чувствуя, как тяжелый тесак бьет ее по ноге.

К этому времени замок почти опустел. Они с ди Креем оказались едва ли не последними, кто спустился в большой замковый двор. Здесь с треском пылали факелы и гомонили возбужденные люди. У ворот прямо на камнях мощеного двора лежали тела убитых стражников. Их было трое, и позы, в которых они лежали, не оставляли места для сомнений: люди были мертвы. Над телами, подняв над головой горящий факел, стоял лорд де Койнер. Его узкое сумрачное лицо потемнело от гнева.

— Кто-то… — Его первые слова прозвучали тихо, но заставили враз замолкнуть собравшихся в крепостном дворе людей. — Кто-то проник ночью в замок…

И тут, обратив внимание на то, как громко в наступившей тишине трещат смоляные факелы, Тина поняла, что огонь излишен: начинался рассвет, и воздух был наполнен серебристо-палевым сиянием близящегося утра.

«Ночь прошла, — отметила Тина, рассматривая открытые ворота. — Солнце встает…»

Ворота открыли не злоумышленники, это сделали стражники, но с какой именно целью, Тина не знала. Возможно, они выслали за стену разведчиков-следопытов. Но при чем здесь тогда серебряная труба?

— Те, кто пришел сюда ночью, — продолжал между тем лорд Каспар, — пришли не с добрыми намерениями. Убиты четверо стражников…

«Но их здесь только трое! Хотя…»

Могло статься, что четвертый находится по ту сторону стены.

— Подлый убийца будет пойман и жестоко поплатится за совершенное злодеяние. В крепости его нет, но…

— Отчего же! — Люди, стоявшие по правую руку лорда Каспара, расступились, и вперед вышла женщина в дорогом дорожном костюме. — Вы позволите, мой лорд и господин?