Сумеречный мир

Сегодня мой дом превратится в большой детский сад, приглядывать за которым останутся Пелагея Павловна с Варей. Лисичка готовится стать матерью во второй раз. Глеб опять весь на иголках. Контролирует каждый «ох» и «ах» ненаглядной Варюшки и заодно привлекает «поучаствовать» в собственном сдвиге Капитолину. Бедной целительнице теперь хоть не вылезай отсюда. Впрочем, Сава оказался настолько упертым собственником и ревнивцем, что, мне частенько кажется, сам подговаривает друга держать его с таким трудом завоеванную жену-магичку в пределах территории клана. Ведь они тоже ожидают пополнение – первенца. Закурский с ума сходит от переживаний по этому поводу.

– Мама, мама, можно я с Петрушей на качели пойду? Ему дядьки большие построили, – окликнул меня Сережа с другого края полянки.

Через секунду мой средний сын, не дождавшись согласия, подтянув штаны на лямках, рванул за лучшим другом к нему во двор. Следом за ними, вообще без спроса, видно, устроив еще и праздник – Непослушания, понеслась моя младшенькая дочь Иришка – рысенька. Девочка отличалась боевым характером и как сущностью, так и способностями ощущать эмоции, не говоря уже о внешнем сходстве, пошла в меня.

Зато Стас – старший из наших тройняшек, родившихся ровно через год после моего боя с Геллой, где-то уже заработав наливающийся под глазом синяк, с мрачным видом подошел ко мне и сел рядом. Затем забрался на колени, обнял меня за шею и тяжело вздохнул.

Крепко прижав мальчика к себе, чмокнула в щеку и осторожно поинтересовалась:

– Ну и кто тебе глаз подбил?

– Васька Насонов, – буркнул сын.

– И по какому поводу?

Я оказалась трепетной и нервно-тревожной мамашей, за что мне частенько доставалось от их строгого папки. Поначалу любые синяки и ушибы приводили меня в ужас. Но муж воспитывал из сыновей мужчин, запрещая бегать за ними по поселку как наседке и требуя предоставить им разумную свободу. И никакие мои вопли, что детям всего-навсего пять лет, не помогали. Станислав и Сергей должны быть самостоятельными, ответственными и умеющими за себя постоять. И этому муж учил сыновей денно и нощно. Только Иринку позволялось баловать, холить и лелеять, растить хозяюшкой и домашней барышней. Увы, девочка родилась в тройне и ни в чем не хотела уступать братьям, следуя за ними тенью.

– Он забрал мой вертолет, – поделился со мной сынуля. – Я двинул ему в морду, покарябал о клыки руку, – пострадавший сунул мне под нос небольшой грязный кулачок со сбитыми костяшками, заставив охнуть от сочувствия. – Он сказал: мой ягуар меньше его леопарда. Ну, мы померились…

– Так, а синяк-то откуда? – потеряла я терпение.

– Пришел Витька Громов. Сказал: его волк все равно сильнее кошек. И он вырастет когда, будет нас гонять по деревьям…

– Ну это мы еще посмотрим, – поддержала я родного котенка.

– Васька сказал: Витька обижается, и он расскажет его папке, дяде Глебу. Витька надулся, ну и… мы подрались… втроем. Васька двинул мне в глаз нечаянно. А потом Витька дал ему, чтобы мне не обидно было.

– Как занятно, – с иронией выдохнула я. – Вы хоть помирились?

– Да, но ты папе не рассказывай, мы же опять дружим.

– Ну конечно, настоящая мужская дружба, куда ж без нее, – я на мгновение закатила глаза.

– А где Сережка с Иркой? – встрепенулся сын.

– Их Петруша позвал к себе во двор. Ему родичи новые качели поставили. Они там… – договорить я не успела. Стас сорвался с места и побежал туда же.

– Не меня ждешь? – рядом сел бесшумно приблизившийся Егор. Развалился за моей спиной и потянул на себя, предлагая опереться на него.

– Ты же знаешь, тебя я жду всегда, – мурлыкнула я, потянувшись за поцелуем.

Муж опрокинулся на спину, а я легла ему на грудь и мягко коснулась губами его шеи. Мне кажется, неважно, сколько лет пройдет, но даже мимолетная ласка доставляет невероятное удовольствие. Зажигает звезды…

– Ты куда завтра собралась ехать, кошечка моя? – спросил он, подтягивая чуть повыше на себя и зарываясь пальцами в мои волосы на затылке.

– Мы с Варей по лавкам пройдемся за детскими вещами. Стас с Сережкой за лето как-то резко вытянулись: и рукава короткие, и штаны словно подрезанные, – поморщилась от воспоминаний. – В пятницу к Стене идти встречаться с родителями, а я не хочу, чтобы мои дети снова выглядели маленькими оборванцами….

Егор усмехнулся, игриво куснул за губу, затем зализав ее, заметил:

– Подумаешь, разок в лужу забрались. Ну испачкались… нечаянно, а ты ворчишь уже месяц. Родители, кажется, и не заметили ничего…

– С них грязная вода стекала ручьями, как можно было не заметить? – вспыхнула я. – Один раз в месяц к деду с бабушкой на встречу ходим, и то постоять спокойно минутку не смогли.

– Любимая, возраст такой, что ты хочешь…

Я открыла рот, чтобы продолжить возмущаться, закрыла, помолчала и призналась:

– А знаешь, тебя хочу. Причем, сильно.

Довольно зажмурившись, зарывшись носом в мои волосы на виске, Егор тоже сознался:

– Наконец-то! А я-то думал, ты не почувствуешь, что у тебя наступает фертильный период.

– Да-а, точно, – прислушалась я к своему организму.

– Поэтому приготовил тебе сюрприз, – загадочно проговорил любимый.