Сумеречный мир

– Я сейчас морду твою рыжую начищу за «мать». Какая я тебе мать, кошак ты облезлый. Я тебя лет на двадцать всего старше, да за мной знаешь сколько таких бегает… – мне положительно нравится обладательница ласкового голоса, сразу же давшая отпор разоравшемуся Саве.

– Ой, прости меня, красавица, я ж любя…

– Баб своих люби, а от меня подальше держись!

– Хватит, довольно, – прекратил перепалку третий голос, Егора, ровный и спокойный, моментально возымевший эффект.

Наконец-то услышав его, я смогла выплыть из марева. Отсекла чужие эмоции и так глухо закрылась, что почти перестала ощущать окружающих. Но сейчас мне жизненно необходимо отдохнуть, восстановиться.

Открыв глаза, уставилась в белый потолок, затем увидела трепетавшую на сквознячке легкую светлую ткань. По специфическому запаху определила: нахожусь в медицинском заведении, вернее целительском, как здесь принято говорить.

Тяжело вздохнув от вселенской несправедливости, ибо белая полоса в моей жизни никак не желала наступать, повернула голову направо, откуда слышала женский голос. На меня доброжелательно смотрела симпатичная, милая шатенка лет тридцати пяти в белоснежном халате, впрочем, магичка легко может скрывать свой истинный возраст. Целителей в Сумеречном мне встречать пока не доводилось. И глаза у нее добрые, лучистые, искренние.

Стену у двери подпирал Егор; внешне невозмутимый, но чувствуется – он волнуется, внимательно глядя на меня, чем неожиданно согрел душу и невольно вызвал улыбку.

Пошевелила ногами – грязные, босые, зато целые. Только руки неприятно ноют. Подняла их вверх и удивилась: кисти покрыты слоем мази и в прозрачных перчатках. Хотя, чему удивляться? Подвигав пальцами, особенной боли не почувствовала, но и приятного мало – однозначно. Костюмчик – редкая удача! – на месте, а то с моим-то везением…

– Очнулась, спящая красавица, – пробасил слева Сава, лежащий на соседней кровати. Надо же, весь в гипсе…

– Я смотрю, у тебя любая женщина – красотка, – едко заметила шатенка. – То ли ты слишком непривередливый, то ли всем угодить хочешь.

– Капитолина Федоровна, зря вы наговариваете! – возмутился Сава. – Только вы, да со всем уважением и расположением и…

– Як твоему расположению, как к Стене отношусь, голубчик, – остановила его несговорчивая магичка.

У тигра-балабола помимо загипсованной левой руки и обеих ног, на шее корсет красовался, словно ошейник строгий нацепили. И выглядел он так неожиданно забавно, что я не выдержала и захихикала.

Закурский, наверняка по максимуму обездвиженный, подозрительно недовольно сощурился:

– А что смешного? Меня заставили… вынудили… вот сейчас встану и…

Огромный оборотень, на обнаженной груди которого бугрились мышцы – пристыженный и сконфуженный? Невероятно! А ведь еще совсем недавно присутствовал на казни, решал мою судьбу, приставал, провоцировал…

Дверь распахнулась, и в палату ввалился Алекс Кох. Сейчас глава исследовательской группы с нелепо торчащими в разные стороны черными волосами больше походил на всклокоченную, подравшуюся с товарками ворону, однако смеяться мне расхотелось – у него на расставленных в стороны руках такие же, как на мне, перчатки.

Оглядев нашу улыбчивую компанию, маг отметил:

– Вижу, все пришли в себя. Я рад! – присев на край кровати в ногах, кивнул на мои руки: – Болят?

Я замотала головой и хрипло шепнула:

– Не очень, больше кожа зудит.

– У Капитолины дар божественный… кости сращивать. Тигра нашего по частям, вон, собрала. Скоро как новенький будет. Нам с тобой руки целебными снадобьями восстановила. Да заговором.

– Ой, а…

Капитолина кивнула, понимая, о чем я хотела спросить:

– По счастью, ты без сознания была. А то бы двойная боль…

– Спасибо, – поблагодарила я добрую, это видно, женщину. – Жаль, вам от меня тоже досталось.

Она усмехнулась и строго ответила:

– Уж лучше откат магии светлой несколько минут потерпеть, чем этого болтуна и крикуна…

– Я только два раза, ну больно же было, – обиженно прогундел Сава.

– Как маленький, честное слово… – закатила глаза целитель, затем, махнув нам рукой, вышла из палаты.

После того, как дверь закрылась, Кох прокомментировал ситуацию:

– Если ты за ней дальше в подобном духе ухаживать будешь, то и следующие пять лет не добьешься.

– А, ничего не выходит, – буркнул невезучий ухажер, ерзая на кровати и пристраивая поудобнее загипсованную руку. – Слово не так скажу – она мне сразу разницей в возрасте тыкает.

– Может, просто сказать о своих чувствах? – ляпнула я не подумав. Ведь у меня совета не спрашивали.

Сава насупился, голубой взгляд заледенел, но через мгновение он, видимо, вспомнил, кто ему жизнь спас. Поэтому скривил поцарапанную физиономию, изобразив улыбку, и выдавил:

– Я подумаю, спасибо за совет.

– Прости, пожалуйста, – повинилась я.

– Спасибо тебе за помощь, – глубоко вздохнув, произнес Сава, не глядя на меня.

Большой сильный мужчина явно неловко себя чувствовал, не привык, чтобы его женщины из беды выручали, а некоторые еще и наставляли.