Мужчина насмешливо фыркнул и шагнул вплотную ко мне. Встал за спиной. Его чистый, пряный, без примеси парфюма аромат дурманил, кружил голову. Неужели можно было жить, не ощущая его?!
Я попыталась обернуться, но Егор не дал, скользнул ладонями на мои, полностью накрыв, обхватил поверх них набалдашник и сдвинул чуть в сторону, исправил положение, затем без усилий, плавно развел в стороны наши руки. Миг – и металлический клинок блеснул, вылетев из тайника наружу. Я невольно задохнулась от восторга. Наконец-то получилось! Повернула голову посмотреть в лицо Хмурому и, наверное, от удовольствия засветилась, как праздничная гирлянда.
Мы несколько мгновений смотрели глаза в глаза, потом он тихо спросил:
– Давай закрою сам?
– Угу, – и чуть не ляпнула: все что угодно.
Мои руки, повинуясь его воле, стремительно сомкнулись с глухим щелчком и – открыв рот, я обозрела собранную трость. Мамочки, вот так, одним махом, острый клинок вогнал обратно в шафт?! А если бы промахнулся? То без рук бы вдвоем остались!
– Ты!.. – у меня даже дыхание сперло.
– Я, – усмехнулся он лениво. – Не волнуйся, почти за двадцать лет движение отточил до совершенства.
– О-о-о… – испуганно замерла в плену его рук, продолжавших держать трость.
Громко сглотнув, вывернула шею и посмотрела на него. Огромный кот-оборотень в человеческом обличье, чуть наклонив голову, следил за мной… как охотник за добычей. В первый момент испугалась, но в следующий – он мягким движением забрал трость из моих рук и вернул на место. Прижал меня к своей груди спиной и наклонился, шумно вдыхая мой запах, уткнувшись носом в макушку. После его руки поползли вверх, губы легко касались моих волос, лба, виска, щеки. С каждой секундой я загоралась все сильнее, огонь разбегался по венам, сжигая сомнения, мысли и превращая в желе мое тело, подвластное его воле и напору.
Егор обхватил ладонью мою шею, утверждая право сильного, главного. Большим пальцем приподнял подбородок и вновь посмотрел мне в глаза. Надеюсь, сейчас он легко сможет прочитать в них все, что я прятала в душе. Замерев в его руках, отчаянно желала этого и боялась. Боялась признаваться в своих чувствах и в то же время не могла оттолкнуть. Я тихонечко млела, наслаждаясь его близостью, поцелуями, объятиями…
Здоровенная твердая ладонь слегка сжимала мой затылок, но я впервые с момента «смерти» не испытывала страха из-за собственной уязвимости. Оборотень одним движением мог бы свернуть мне шею или перегрызть горло, но была уверена в безопасности. Его зверь не причинит мне вреда. Я видела свое отражение в его потемневших глазах, ощущала его чувственный голод, истинно мужской, подавляющий все остальные желания, мысли, эмоции. Он однозначно хотел меня сейчас больше, чем чего-то еще.
Наконец Егор медленно наклонился и коснулся моих губ сухими горячими губами, затем лизнул языком, пробуя кожу. Наш поцелуй даже в начале не был нежным, а вскоре превратился в полный и бесповоротный захват власти над моим ртом, языком и телом. Я развернулась к Егору лицом и зарылась пальцами в его жесткие волосы, обхватывая голову, чтобы притянуть ближе, теснее прижаться, наслаждаться его вкусом, захлебываться ощущениями, дышать им, пропитываться насквозь любовью к нему. Он то жадно торопливо, то неспешно оглаживал меня, давая почувствовать силу своего желания. Потом, задрав подол, забрался в трусики. Я дернулась, всхлипнула, нарушив тишину кабинета, в которой таинственно шелестела наша одежда и смешивалось дыхание.
Я – его, а он – мой, ведь это естественно и правильно…
– Обопрись на спинку, прогни спину и раздвинь ноги, – хрипло, бесстрастно приказал мне Егор, прервав поцелуй, резко поворачивая к себе спиной и подталкивая к креслу.
Схватилась за спинку, а то от захлестывающего разум желания ноги подгибались. Егор задирал платье… Секунда-другая – равнодушный тон и «пустое» желание запустили обратный ход, вырывая из сладкого дурмана. Я нашла в себе силы с мрачным ехидством спросить:
– А сливками дополнительно не намазаться? – Обернулась к нему лицом и добавила: – Может еще и венок из валерианы на голову нацепить?
Желтые глаза оборотня горели подобно топазам под софитами, а грудь ходуном ходила – страсть его, оказывается, тоже не оставила равнодушным, хотя эмоций с гулькин нос.
– С чего вдруг такая смена настроения? – рыкнул он раздраженно, притягивая меня к себе и давая возможность почувствовать силу его желания.
Я скользнула ладонями по его обнаженным предплечьям, заставив мужчину рвано выдохнуть, – ага, пробирает! – и уперлась в каменную рельефную грудь, слегка отстраняясь и невнятно объясняя:
– Потому что привыкла к взаимному уважению партнеров.
– А я привык, чтобы мои приказы выполнялись, – проскрежетал Хмурый.
– Я не любительница доминантных игр, – смогла уже более твердо произнести.
– А я не любитель постельных игр, котенок, – шепнул он хрипло, усиливая натиск, прижимая к себе.