Сумеречный Сад

– Нет. Нет… Я просто смотрела… – Мне вдруг стало очень неловко делиться своим беспричинным восторгом. – Не знаешь, где ключ от этих ворот?

Уильям пожимает плечами. Его короткие, давно поседевшие волосы красиво контрастируют с его темной кожей – он похож на стареющего музыканта прошлого века, все еще крутящего свои пластинки.

– Твоя Ба знает. – Его широкая улыбка бледнеет. – По крайней мере, знала бы.

Я киваю и снова обращаюсь к диким джунглям за воротами. Тени становятся длиннее, сложно что-то различить.

– Интересно, что же там… – В моем голосе проскальзывает грусть.

– Понятия не имею. – Он смеется. – Но согласись, напоминает о том самом волшебном таинственном саде?

Я резко поворачиваюсь:

– Каком саде?

– Ну же, девочка. Это ты из книжек не вылазишь. Там про сироту и ее двоюродного брата. «Таинственный сад». По ней еще несколько фильмов было. Моя Сара их очень любит.

Сирота и ее таинственный сад. Я снова чувствую непередаваемую тоску.

Как назвать это ощущение? Невидимое притяжение – горькая радость или светлая грусть, озаренная неизвестным? Я глубоко вдыхаю полной грудью и пальцами тянусь сквозь прутья.

Уильям не знает, не имеет ни малейшего понятия, как меня притягивают загадочные места.

Как часто я видела обыкновенные на вид, шепчущие призывно порталы. И каждый раз чувствовала необыкновенную легкость пополам с ужасом, радостную тоску по недостижимому. Желание быть не здесь, а там, не зная, есть ли оно на самом деле, которое ведет меня к неизвестной, но важной правде.

– Как дела у Элизабет? – В голосе Уильяма слышно сожаление. – Нам с Сарой надо навестить ее.

Я качаю головой, чтобы растрясти вату в голове, не в ответ Уильяму.

– По-разному. Но она будет очень рада вас видеть. Особенно Сару. – Я подмигиваю. Жена Уильяма из тех женщин, что приносят с собой ощущение праздника.

– Ой ладно, я и так знаю, что она из нас двоих лучшая половина, – Уильям смеется. – Она мне это сама говорит, уже пятьдесят лет!

Я улыбаюсь и кутаюсь в куртку, прячась от кусачего вечернего ветра.

Уильям бросает взгляд на книжный.

– Держишься еще против Блэкбёрна?

Я киваю.

– Этот отель не может расширяться вечно.

Он пожимает плечами.

– Пусть «С иголочки» будет последней жертвой.

Несколько недель назад Уильям сказал мне, что решил уйти на пенсию, продать магазин под землю для отеля и проводить зимы во Флориде. Я не могу его винить, но это не значит, что я должна поступить так же.

– Слушай, Келси, ты мне скажи, если понадобится приковать себя к магазину или что-то в таком духе. Ты меня знаешь.

Я улыбаюсь.

– Знаю. Ты рассказывал про антивоенные протесты во время Вьетнама. Анамария обещала плюнуть ему в кофе, еще ты с наручниками – у него нет шансов. – Я поворачиваюсь к ветру спиной, и волосы летят мне в лицо.

– Иди, пора уже. – Он приобнимает меня. – Холодает.

Я ненадолго кладу голову ему на плечо, затем киваю.

– Ночи, Уильям. – И заставляю себя дойти до моего магазина, не заглядываясь на пустой участок.

Придя на второй этаж, я ем протеиновый батончик, чтобы исполнить мое обещание Анамарии, переодеваюсь в домашние штаны со следами от краски и толстовку с логотипом колледжа, а затем оказываюсь у одного из книжных шкафов, без проблем находя на забитой сверху донизу полке нужную книгу.

Фрэнсис Ходжсон Бернетт написала «Таинственный сад» в тысяча девятьсот десятом – это замечательная история о перевоспитании самовлюбленной сироты Мэри Леннокс. Она переезжает в поместье к своему дяде-калеке и его прикованному к кровати сыну. Только сад – спрятанный, заброшенный на годы, неухоженный, но все еще прекрасный – излечивает их всех.

Я провожу ладонью по книге: твердый переплет, невероятно красивые иллюстрации – подарок Ба на мой седьмой день рождения.

И я знаю, что спрятано под обложкой.

Включив лампу, я вместе с книгой и моим жалким подобием ужина усаживаюсь на затертый кожаный диван, разделяющий «гостиную» и кровать с комодом – спальню.

Свет не очень помогает против сгущающейся темноты. Окна здесь только с двух сторон, с видом на Каштановую улицу и крышу «С иголочки», поэтому в квартире не слишком светло с утра, а после заката в квартиру попадает только немного уличного освещения. Темное дерево книжных шкафов, голая кирпичная стена, деревянный пол – все это поглощает свет, но я люблю свою квартирку, заставленную сувенирами из мест, где я еще не была, и винтажной мебелью, которую я собирала годами.

Вспоминается первое впечатление Остина об этой квартире: «Ты как будто просверлила дырку в потолке книжного и позволила ему перебраться наверх».

Может быть. Ну и что?

В желтом круге света я разворачиваю батончик, откусываю треть и откладываю, открываю книгу, решительно игнорируя разлинованные тетрадные страницы под обложкой.

Я пролистываю к первому знакомству Мэри с садом, впитывая абзацы описания.