Сумеречный Взгляд

– А где ты был тогда?

– В Орегоне, В школе.

– Ты думал, что это произойдет?

– Не знаю.

– Ты думал, что ты умрешь?

– Мы находились вне зоны поражения.

– Но ведь ядерные осадки были бы повсюду, разве нет?

– Наверное.

– Так ты думал, что можешь умереть?

– Может быть. Я думал об этом.

– И как ты себя при этом чувствовал?

– Не лучшим образом.

– И все?

– Я беспокоился за мать и сестер, думал о том, что может случиться с ними. Мой отец умер незадолго до этого, и я был главой семьи, так что я бы должен был что-то делать, чтобы защитить их. Но я не мог придумать, как сделать так, чтобы они уцелели, понимаешь, и от этого я себя чувствовал таким беспомощным… почти ослабел от беспомощности.

Мне показалось, что она разочарована, словно она ожидала услышать от меня другой ответ, что-нибудь более драматичное… или более мрачное.

– А ты где была в те дни? – поинтересовался я.

– В Джибтауне. Там поблизости от нас какие-то военные сооружения, одна из главных целей.

– Так что ты ожидала, что умрешь? – спросил я.

– Да.

– И что ты чувствовала?

Она молчала.

– Ну? – настаивал я. – Что ты чувствовала в связи с грядущим концом света?

– Любопытство, – ответила она.

Этот ответ был неожиданным и обеспокоил меня, но прежде чем я успел попросить ее растолковать, мое внимание отвлек далекий блеск молнии на западе. Я сказал:

– Пойдем-ка вниз.

– Не сейчас.

– Гроза приближается.

– У нас уйма времени. – Она качнула двухместную кабинку, как кресло-качалку на балконе. Шарниры заскрипели. От звука ее голоса я похолодел:

– Когда стало ясно, что войны не будет, я пошла в библиотеку и взяла все книги о ядерных вооружениях. Мне хотелось знать, как бы это все было, если бы это случилось, и всю прошлую зиму, там, в Джибтауне, я об этом читала. Это потрясающе, Слим.

Где-то далеко снова вспыхнули молнии.

Лицо Райи озарилось. Казалось, неверный пульсирующий свет исходит от нее, как от горящей лампы.

От горных вершин на горизонте донесся удар грома, словно низкие тучи столкнулись с горами. Эхо столкновения звучно отдалось в облаках над ярмаркой.

– Пойдем лучше вниз, – снова сказал я.

Она не обращала на меня внимания, голос был низкий, но отчетливый, в нем слышался благоговейный трепет. Каждое слово было тихим, как звук шагов по плюшевому ковру в доме, где траур. Она сказала:

– Ядерная катастрофа была бы странно красивой, понимаешь, страшной красотой. Вся грязь и мерзость городов обратилась бы в пыль, в пар, в ровное место, и там бы выросли поглотившие все это ядерные грибы, точно так же, как обычные грибы вырастают из перегноя и удобрений и берут от них силу. А небо! Ты только представь! Алый, оранжевый цвета, едко-зеленый, серо-желтый, мешанина, бурление, пестрота цветов, каких мы никогда не видели в небе, сияние странного света…

Точно восставший ангел, вышвырнутый из рая, над нами бриллиантовым светом сверкнула молния. Неловко падая по небесной лестнице, она уменьшалась в размерах, нисходя по небу, пока не исчезла внизу в темноте. Эта молния была куда ближе, чем предыдущая. Гром прогремел громче, чем раньше. В воздухе запахло озоном.

– Здесь наверху опасно, – сказал я, потянувшись к задвижке, запиравшей дверцу кабинки.

Она задержала мою руку и продолжала:

– И многие месяцы после войны были бы невероятнейшие закаты из-за всей этой пыли и пепла, витающих в воздухе. А когда пепел начал бы оседать – в этом тоже была бы своя красота, что-то наподобие сильного снегопада, только это была бы самая долгая метель из всех когда-либо случавшихся. Она бы длилась многие месяцы. И даже джунгли, где никогда не бывает снега, – даже их занес бы, завалил снегом этот снегопад…

Воздух стал серым и тяжелым.

Мощная броневая техника грозы грохотала на поле боя у нас над головой.

Я накрыл ее руки своей, но она ухватилась за задвижку и продолжала:

– И наконец, через пару лет, радиация бы ослабла до такой степени, что не представляла бы больше угрозы для жизни. Небо опять стало бы чистым и голубым, а толстый слой пепла взрастил бы и выкормил травы сочнее и зеленее прежних, и воздух стал бы чище после такой промывки. И миром стали бы править насекомые, и в этом тоже была бы своя особая красота.

Меньше чем в миле отсюда с треском ударил кнут молнии, полоснув по коже неба.

– Что с тобой стряслось? – спросил я, и сердце у меня неожиданно застучало быстрее, как будто этот электрический кнут кончиком зацепил и меня, заведя моторчик страха.

Она ответила:

– Ты не считаешь, что царство насекомых – это красиво?

– Райа, ради бога, сиденье же металлическое. Почти все колеса металлические.

– Яркие краски бабочек, переливчатая зелень крыльев жуков…

– Черт возьми, мы на самом высоком месте в округе. А молния ударяет в самую верхнюю точку…

– Оранжевые в черную крапинку надкрылья божьей коровки…

– Райа, если ударит молния, мы изжаримся живьем.

– Ничего с нами не случится.

– Давай спускаться.