Сумерки

Тишину прорезал длинный, настойчивый звонок. Витька бросился открывать, но еще в коридоре понял, что Тамара не стала бы так звонить - у нее свой ключ. И тут же сердце понеслось вскачь, как у бегуна на финише. Вспотевшие пальцы скользили по головке английского замка, а звонок все бил в уши, непрерывный, требовательный. "Сейчас, сейчас... бормотал Витька, сражаясь с упрямым замком. - Сейчас..."

Залитая яркой лампочкой площадка была пуста. Давно небеленные, с потоками грязи и паутиной в углах стены. Витька долго глядел в эту яркую пустоту, потом рывком захлопнул дверь.

В спальне по-прежнему стояли сумерки, они медленно сгущались, и вещи, расплываясь, становились с каждой минутой все более чужими и незнакомыми. Не свой дом, пустой дом...

Витька долго смотрел в окно и видел освещенные окна дома напротив и множество других огоньков, уходящих вниз, к реке. Кругом жили люди, укладывали спать детей, смотрели телевизор, мирно разговаривали друг с другом, а он словно стоял в центре огромной, незнакомой пустыне. В дальней комнате кашляла бабка Маня, и кашель ее лишь усугублял поселившуюся в доме настороженную тишину.

Витька сунул руку в карман так и не снятой куртки, достал комок денег и, не глядя, бросил на кровать. И снова залился звонок, длинный, требовательный, пронзительный, но Витька не пошел открывать. Он понял, что должен теперь привыкнуть к этому: чужой дом, пустыня и звонок, требующий: "открывай", и так много-много вечеров подряд, всю жизнь так, а жизнь впереди очень долгая...