Сумерки

– Сейчас-сейчас… – он снова запустил руку в портфель и, покопавшись там, извлёк другие страницы, тоже все в кровавых пятнах. – Так, так… где это у нас было? Ага… «Век за веком она раскрывает будущее майя и всего мира, и предрекает его неизбежную кончину, называя с точностью день, в который небеса обрушатся на землю», – он помычал, водя пальцем по строкам, и продолжил, – …так, вот оно – «…приближающийся Апокалипсис, дабы дать посвящённым время возвестить предначертанное остальным майя, предоставив этому народу время для молитв и прочих необходимых приготовлений. Что это знание тайно, и тайна эта охраняется людьми, демонами и богами наравне!» – победоносно закончил он и положил листы на стол. – Итак, мы обнаруживаем ваш перевод – или его следы – на местах всех трёх убийств, одно из которых, прошу не забывать, множественное. Напрашиваются выводы…

Я прислонился к дверному косяку, стараясь успокоиться, собраться с мыслями, срочно изобрести аргументы, чтобы отразить его натиск.

– Сейчас я расскажу вам, что происходит, а вы поведаете мне вашу роль в этой истории, договорились? В Москве действует некая языческая секта, которая, под влиянием предсказаний всяких индейцев вообразила, что скоро наступит конец света. Подкрепляя свои убеждения переведёнными вами, Дмитрий Алексеевич, текстами – хотя не исключено, что вы их просто сами и сочиняете – они совершают ряд ритуальных убийств. Иногда в качестве жертв избираются те, кто встаёт у них – или у вас – на пути, или просто случайно, даже ни о чём не подозревая, прикасается к вашим священным писаниям, – он иронически приподнял брови. – Подобные случаи – и у нас сплошь и рядом, и в зарубежной практике известны. Сатанисты там, свидетели чьи-то, старообрядцы… Преступники, как обычно, считают себя богоизбранными и верят, что после Армагеддона им зачтётся. Да… Пальчики мы уже сняли, все экспертизы проводятся, скоро будут результаты. А пока их нет, как нет ещё и обвинения против вас, вы можете добровольно признаться, что являетесь руководителем и духовным наставником этой секты.

Я отчаянно замотал головой, словно связанный по рукам и ногам висельник с кляпом во рту, для которого это последний способ выразить своё несогласие с приговором.

Но так как на сей раз Набатчиков явился без напарника, то роли и плохого, и хорошего следователей ему пришлось разыгрывать в одиночку. Недобрая гримаса на его небритой физиономии сменилась на другую, предположительно изображавшую понимание и даже сочувствие.

– Или, может быть, вы сами – жертва? Вами воспользовались? Вас заставили заниматься этим текстом? А теперь отступать – слишком поздно, и вы опасаетесь за свою жизнь?

– Я не знал, к кому обратиться, – прошептал я. – Милиция не занимается мистикой…

– Знали бы вы, чем только ни занимается у нас милиция, – он тяжко вздохнул и почему-то похлопал себя по животу. – И говорю вам, нет тут никакой мистики. Вы сами видели ваших тигров или чертей? Нет! И никто их не видел. Преступники просто пытаются сбить нас со следа. А может быть, это часть обрядов. Однако вернёмся к делу. Вы утверждаете, что переводите эти опусы с испанского. Можете предъявить оригинал?

– Конечно. Погодите секунду, – оставив его на кухне, я прошлёпал в комнату и вернулся с вырезанными из старой книги листами.

– Этот материал приобщается к делу, – безапелляционно заявил он, и листы исчезли в его портфеле.

– Постойте, но мне надо сдать их обратно в бюро…

– Не волнуйтесь, мы сдадим их за вас. Но для начала вы должны сдать нам само бюро, – он иезуитски улыбнулся. – Название и адрес.

– «Акаб Цин», – мне пришлось продиктовать по буквам.

Записав всё в блокнот круглыми, старательно вычерченными буквами, Набатчиков закрыл его и погрозил мне карандашом.

– В ближайшие сутки оставайтесь дома. Через пару часов мы навестим вашу фирму, а там уже и до развязки недалеко. Но если за вами следят – а за вами, скорее всего, следят – дожить до финала будет для вас не так-то просто, – он сгрёб со стола все бумаги и направился к выходу.

– И почему именно сейчас это надо было делать? – посетовал он, застёгиваясь. – Так вчера хорошо сидели… А сегодня вечером должны были с детьми в театр идти, на бенефис Анисимовой…

– Какой Анисимовой? – насторожился я.

– Валентины Анисимовой. В кукольный театр. Говорят, отличная постановка, кстати, что-то о завоевании Латинской Америки, по-моему. До этого ходили на «Приключения Петрушки», дети были в восторге…

– Погодите-ка… Разве эта Анисимова не умерла ещё десять лет назад? – спросил я озадаченно.

– Что за чушь! Конечно, нет. С чего вы взяли? Две недели назад были с семьёй на спектакле, она на сцену выходила.

Ощущение реальности вдруг покинуло меня, и, чтобы убедиться, что не сплю, я по-кастанедовски посмотрел на свои ладони, а потом ещё и ущипнул себя украдкой за ногу.

– Ну, не поминайте лихом, – он шагнул за порог. – Ведите себя хорошо, и тогда завтра мы с вами увидимся ещё раз.

– Если конец света не настанет, – пробормотал я себе под нос, но он всё равно расслышал.